Вторая семья
Шрифт:
Закрыв дверь в некогда нашу спальню, я присела на край кровати и задержала дыхание. Прислушивалась к тому, что происходило в квартире, но кроме приглушенного разговора, в котором ничего нельзя было разобрать, ничего не слышала.
А потом Антон ушел. До меня донесся звук закрываемой двери, следом - какая-то песенка, которую напевал Вадим, а дальше все стихло.
И мне остался лишь сонм вопросов, ответов на которые найти я была не в силах.
19
–
Я испуганно вздрогнула, когда моя модель для маникюра резко отдернула руку. На ее пальце, в районе кутикулы, проступило легкое кровотечение.
Черт! Я поранила своего потенциального клиента. А виной всему - мысли о неожиданном визите мужа накануне. Ну почему, почему он не мог просто оставить меня в покое?
И почему я сама не могу об этом не думать? Вероятно, потому, что тринадцать лет жизни, которые я считала очень счастливыми, не так-то просто выкинуть из головы. И, что куда как хуже - из сердца.
Я знала его, казалось, до мельчайшей черточки. Знала все оттенки его смеха, чувствовала малейшие изменения в настроении. И при всем при этом ничего не подозревала о его тайной жизни. И никак не могла, даже сейчас, совместить того Антона, каким его знала - или просто себе воображала - с тем отвратительным человеком, которым он обернулся.
– Простите, пожалуйста, - пробормотала я, обращаясь к модели, добровольно согласившейся отдаться в мои пока не слишком умелые руки.
– Ничего, до свадьбы заживет, - хмыкнула она в ответ.
– Вас что-то беспокоит?
Я посмотрела на нее с нескрываемым удивлением. Обычно именно мастера по маникюру становились психологами на полставки, а сейчас все было с точностью до наоборот.
Но, конечно, я вовсе не собиралась вываливать на незнакомого человека все перипетии своей жизни, которую в последнее время можно было назвать какой угодно, но только не скучной.
– Нет, я просто задумалась. Извините меня еще раз.
Девушка лишь вопросительно приподняла бровь, но ничего не сказала. А я попыталась сосредоточиться на том, чтобы она не ушла от меня вся в кровавых порезах.
Когда я закончила с ней, на стул напротив меня опустился новый человек. Я аккуратно разложила инструменты и подняла на него глаза. Глаза, которые мгновенно округлились, когда я поняла, кто сейчас передо мной.
– Что вы здесь делаете?
– спросила я холодно у Лемешева, внимательно за мной наблюдавшего.
Господи, да что им всем было от меня надо? Разве недостаточно того, что они уже и так сделали с моей жизнью? Лемешев, его дорогая дочь и мой собственный муж?
– Записался быть добровольной моделью, - откликнулся он безмятежным тоном.
– Вам руки давно не уродовали?
– с сарказмом поинтересовалась я.
–
Я сжала губы, борясь с желанием высказать ему все, что я думаю по поводу его неуместных визитов. Но здесь, в присутствии стольких людей, это было просто невозможно. И выгнать его я не могла тоже - меня бы явно не поняли.
– Что вам нужно?
– повторила я вопрос.
– Уж явно не маникюр.
Лемешев осмотрел свои руки и пожал плечами:
– Почему нет? К тому же, это, похоже, единственная возможность с тобой поговорить, Милана.
– Поговорить о чем?
– сухо отреагировала я.
– Вы сделали уже достаточно. Если пришли рассказать о том, как замечательно теперь мой муж живет с вашей дочерью, то я прекрасно обойдусь без этой информации.
– Милана, ну ей-Богу… - поморщился он так, будто проглотил что-то гадкое.
– Я действительно хочу помочь. Неужели эти курсы по маникюру лучше того, что я могу предложить?
– Лучше и намного, - твердо отрезала я.
– И даже скажу, почему. Потому что это то, чего я добиваюсь сама. Без вашей семейки. Вы мне помогли уже достаточно - раскрыли, с кем я прожила чуть ли не половину своей жизни. Больше вашей помощи мне не надо!
Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я предупреждающе наставила на него пилку:
– А теперь, если вы не передумали спасаться бегством, лучше сидите молча. Иначе я отрежу вам палец!
Он недовольно нахмурился, но остался сидеть на месте. И мне не осталось ничего иного, кроме как приступить к делу.
Когда Лемешев ушел, бросив на меня на прощание странный взгляд, я вздохнула с облегчением. На сегодня это был последний человек на маникюр, оставалось лишь показать преподавателю свою домашнюю работу и можно было ехать к Адаму.
– Ну, что тут у тебя?
– подошел ко мне Александр, который и вел эти курсы.
Я пододвинула к нему результат своей сегодняшней бессонной ночи. Пришлось просидеть чуть ли не до утра, чтобы рисунок на ногте приобрел тот вид, в каком было не стыдно его показать.
– Интерееесно, - протянул учитель, внимательно изучая мою работу.
Но по его задумчивому лицу я совершенно не могла понять, как расценивать эту реплику. Поэтому просто осторожно уточнила:
– Правда?
– Очень интересно, - кивнул он.
– И самое интересное тут знаешь что?
Я вопросительно смотрела на него, ожидая продолжения.
– Самое интересное то, что тебе не всегда удается выполнить аккуратный маникюр, но вот твои рисунки - это очень тонкая работа.
– Не знаю, что и думать… - растерянно пробормотала я.