Вторая террористическая война в России 1901-1906 гг.
Шрифт:
Известный идеолог русского символизма поэт В. Я. Брюсов (1873-1924) описывал в своём дневнике 23 декабря 1892 года, чем он занимался во время спиритических сеансов:
“…Мрак и темнота. Я сидел рядом с Еленой Андреевной, а Веры не было (уехала в театр). Сначала я позволил себе немногое. Вижу, что принят благополучно. Становлюсь смелее. Наконец перехожу границы.
И поцелуи, и явления: стол поднимается, звонки звенят, вещи летят через всю комнату… Она мне помогает и в том, и в другом. Потом пришел Михаил Евдокимович (жених Е. А.), но и это не
Прошло четыре года… и в дневнике Брюсова в записи 6 февраля 1896 года можно опять узнать чем он занимался на спиритическом сеансе у Красковых, когда погас свет:
“С Еленой Андреевной стал нагло дерзок. Это хорошо. Щупал её ноги, чуть не за п…, хватать её за грудь для меня не шутка” (В. Б.).
Вероятно, не один Брюсов во время спиритических сеансов искал духов в столь пикантных местах чужих жен и невест. В. Я. Брюсов (1873-1924) является классическим примером прогнившей либеральной русской интеллигенции начала 20-го века - сын богатого московского купца торгующего западными пробками, и с восхищением смотрящий на Запад.
“Над столом отца висели портреты Чернышевского и Писарева… Я был воспитан… в принципах материализма и атеизма”, - рассказывал о себе В. Я. Брюсов, эдакий типичный антигерой произведений Тургенева и Достоевского.
“Этот дерзкий молодой человек, готовый мимоходом обронить замечание: Родину ненавижу”, - вспоминал его друг поэт Владислав Ходасевич. На тему ненависти к Родине Брюсов и стихи написал. “Брюсов старался окружить себя раболепством - и, увы, находил подходящих людей”, - рассказывал В. Ходасевич. Брюсов ходил со свитой “рабов” и как рассказывал В. Ходасевич, любил издеваться над молодыми поэтами - подавал им руку для приветствия, но потом в самый последний момент её убирал, ставя людей в конфузную ситуацию, а затем как спасительную награду всё-таки пожимал. “ Он не любил людей, потому что, прежде всего, не уважал их”, - отметил В. Ходасевич.
Я много лгал и лицемерил,
И сотворил я много зла…
Тех обманул я, тех обидел,
Тех погубил, - пусть вопиют!
– торжественно писал Брюсов в стихах в 1902 году.
Мне неизвестно, кого В. Брюсов погубил до 1902 года, но конкретный случай после описал его друг В. Ходасевич:
“В начале 1912 года Брюсов познакомил меня с начинающей поэтессой Надеждой Григорьевной Львовой, за которой он стал ухаживать вскоре после отъезда Нины Петровской… Он училась в Москве на курсах… Разница в летах между ней и Брюсовым была велика. Он конфузливо молодился…”.
В это время в стихотворении под названием “Но не уталенный” Брюсов писал:
Что ж мне делать, когда не пресыщен
Я - тайной мукой страстной!..
Руки ненасытные простираю -
Милое тело обнять!
“С лета 1913 года она стала грустна, Брюсов систематически приучал её к мысли о смерти, о самоубийстве. Однажды она показала мне револьвер - подарок Брюсова, – фиксировал В. Ходасевич.
– Это был тот самый браунинг, из которого восемь лет тому назад Нина стреляла в Андрея Белого”.
Похоже - Брюсов
“Надю схоронили на бедном Миусском кладбище, в холодный метельный день. Частица участия в брюсовском преступлении лежала на многих нас, все видевших и ничего не сделавших, чтобы спасти Надю”, - писал В. Ходасевич.
Брюсова на похоронах не было, он тут же уехал в санаторий подлечить нарушенные нервы и тут же завел “санаторный” роман.
Любопытно, что стихи Брюсова для масонов и на масонские темы в СССР издавались большими тиражами для детей в издательстве “Детская литература”. И “почему-то” именно эту шваль, сволочь и отребье “старого общества” коммунисты не убивали и не высылали, а старались использовать для воспитания “новой” русской молодёжи. Не случайно захватившие в России власть кровавые большевики выделили Брюсова из “интеллигентских масс” и во время кровавого террора над русским народом в 1919 году приняли его в коммунистическую партию и предложили стать ректором Высшего литературного института в Москве.
И масон-спиритуалист-символист-коммунист Брюсов с радостью стал сотрудничать и пытался учить студентов, призывая отказаться от “духовного опиума” и активно участвовать в вечерних диспутах - “есть Бог или нет?!”.
Умудрился Брюсов написать и льстивую оду кровавому вождю под названием “Ленин”:
Кто был он?
–
Вождь, земной Вожатый
Народных воль, кем изменен
Путь человечества, кем сжаты
В один поток волны времен.
Конечно, - коряво и натянуто, но большевики были довольны этой писаниной. “Прогресс” к концу жизни у Брюсова был очевиден, как отметил Виктор Брачев, - Брюсов пытался взбодрить свой уснувший “талант” с помощью “онанизма, как средства создания неких сладострастных поэтических миров”, а “к концу жизни В. Я. Брюсов превратился в закоренелого морфиниста”.
Например, совсем по-другому, трагически сложилась судьба с приходом большевиков на самом деле талантливого человека - А. Блока, который, однажды попав на спиритический сеанс, так описал его завсегдатаев:
“Пообедав, мы с Любой поехали в такси к Аничковым. Собрание светских дур, надутых ничтожеств. Спиритический сеанс”.
Этот поэт не стал служить большевикам и написал о них правду. Судьбу и творчество этого великого человека мы рассмотрим немного позже, когда будем рассматривать первые годы революции.
Развенчать эту страсть русской интеллигенции к духам научными методами пытался даже знаменитый ученый Д. Менделеев, об этом писал Ф. М. Достоевский:
“Г-н Менделеев, должно быть, необыкновенно доброй души. Раздавив двумя лекциями спиритизм, представьте себе, ведь он в заключение второй лекции похвалил его. И за что, как вы думаете: “Честь и слава спиритам” (ух! до чести и славы дошло; да за что же так вдруг?) “Честь и слава спиритам, - сказал он, - что они вышли честными и смелыми борцами того, что им казалось истиною, не боясь предрассудков!” Очевидно, что это сказано из жалости и, так сказать, из деликатности, происшедшей от собственного пресыщения своим успехом, только не знаю - деликатно ли вышло”.