Вторая террористическая война в России 1901-1906 гг.
Шрифт:
Для меня В. Розанов интересен ещё и тем, что в своей первой книге, посвящённой русской философии “Ответ Джо Соросу и изучение мудрости” именно одного Розанова я пропустил, ибо посчитал его несерьёзным мыслителем. Но как после оказалось - еврейские идеологи Ефим Курганов и Генриета Монди (и их друзья “по окопам”) пытаются в наше время убедить россиян, что В. Розанов - самый лучший российский мыслитель всех времён. И сейчас хороший момент наверстать мною пропущенное в первой книге - рассмотреть “творчество” В. Розанова, и, уверен, - многим читателям будет интересно это наблюдать, мысленно прослеживать зигзагообразную эволюцию этого мыслителя, и полезно для своего интеллектуального развития.
ГЛАВА
Розанов изучает великих мыслителей
Соберём основные труды Василия Васильевича Розанова (1856-1919 гг.), труды посвящённые его трудам, например, в 2001 г. издана хорошая правдивая книга о Розанове Александра Николюкина, другие книги и различные мемуары, и приступим к исследованию.
Розанов родился в 20 апреля 1856 г. в русской семье в городке Ветлуга Костромской губернии, учился в Симбирске, в Нижнем Новгороде, в Московском университете. Работал преподавателем словесности, истории и географии в Елецкой гимназии и чиновником в Государственном Контроле. В начале XX века В. Розанов начал печатать фельетоны и статьи в “Новом времени”.
Интересно, - молодой человек в России, решивший в 80-90-х годах XIX века серьёзно заняться литературой или философией, - с чего начнёт? В каком направлении решит продвинуть философскую мысль?
Будет ли он продолжать философские искания последних европейских философов Шопенгауэра и Ницше, или детально разберётся в достижениях своих великих земляков - Хомякова, Толстого, Соловьёва, Леонтьева, Достоевского?
Молодой Розанов начал с изучения достижений великих мыслителей России и сразу предстал как самостоятельный агрессивный критический мыслитель, а по глубине исследования его результаты оказались, мягко выражаясь, парадоксальными, взглянем на них.
В. Розанов про Хомякова:
“бледно, образ тускл, слова как-то не запоминаются, спутываются”, “Во всяком случае, не у Хомякова русские научились простоте, смирению и любви. Если хотите, они этому больше научились даже у Белинского и Грановского (с последним Хомяков вёл научную полемику)”.
В. Розанов о А. Пушкине и М. Лермонтове: “То, что мы все чувствуем и в чём заключается самая суть - это что Лермонтов был сильнее Пушкина и, так сказать, “урожденнее - выше”… Пушкин был немножко terre- a-terre (приземлённый), слишком уж русский, без иностранного”.
В. Розанов о М. Салтыкове-Щедрине:
“Пренесносный Щедрин”, “Как “матёрый волк” он наелся русской крови и сытый отвалился в могилу (о Щедрине)”.
В. Розанов о К. Леонтьеве:
“Славянофил без добродетели”, “Поджигатель”, “хотел бы ввергнуть в борьбу и распрю, даже в страдание”, “диктатор без диктатуры”.
В. Розанов о Н. Гоголе - “холодный человек”, “волшебник микрокосма, преуменьшенного мира, какого-то пришибленного, раздавленного, плоского и даже только линейного, совершенно невозможного и фантастического, ужасного и никогда не бывшего”, “дьявол вдруг помешал палочкой дно: и со дна пошли токи мути, болотных пузырьков… Это пришёл Гоголь. За Гоголем всё. Тоска. Недоразумение…”, “Появление Гоголя было большим несчастьем для России, чем всё монгольское иго… В Гоголе было что-то от трупа”. “В сущности, везде Гоголь рисует анекдот и “приключение”… Мощь формы и бессилие содержания,
Такое впечатление, что сам ужасный и неистовый Белинский реинкарнировался в образе В. Розанова. По убеждению Розанова - если из русской литературы “выключить Гоголя”, то картина русской литературы выглядела бы намного лучше. Запомните эту смешную и позорную критику недоумка В. Розанова, и даже его ненависть к Гоголю, потому что в конце этой темы процитирую окончательный вывод Розанова о Николае Гоголе в конце жизни.
Продолжим ещё немного изучать “гениальный” анализ Розанова российских мыслителей:
“У Грибоедова везде недостаёт теплоты; у Тургенева нигде нет религиозного, христианского глубокомыслия… Крылову недостаёт интеллигентности; у Гоголя нет благодушия и простодушия… Наконец, эхо-Пушкин нигде не внедряется в предметы, а, как волна только окатывает их…”.
Положительной оценки у Розанова заслужил только Ф. М. Достоевский, хотя причины этой симпатии сомнительны, - Розанов:
“Ведь, в сущности, все, и Тургенев, и Гончаров, даже Пушкин - писали “немецкого человека” или “вообще человека”, а русского (“с походочкой” и мерзавца, но и ангела) - написал впервые Достоевский”.
Похоже В. Розанов созвучно представлял себя как ангела и мерзавца “в одном флаконе”, но пока в нем долгие годы проявлялся только второй.
По признанию В. Розанова на философские искания его потянуло довольно поздно - в сорокалетнем возрасте как естественный этап его развития, - Розанов:
“В 1895-1896 году я определённо помню, что у меня не было тем. Музыка (в душе) есть, а пищи на зубы не было. Печь пламенеет, но ничего в ней не варится. Тут моя семейная история и вообще отношения к “другу” и сыграли роль. Пробуждение внимания к юдаизму, интерес к язычеству, критика христианства - всё выросло из одной боли, всё выросло из одной точки. Литературное и личное до такой степени слилось, что не было “литературы”, а было “моё дело”… Личное перелилось в универсальное”.
Немного позже уделим наше внимание этому “другу” - некогда вдохновлявшему Ф. М. Достоевского, а через 20 лет В. Розанова.
Поиски “пищи на зубы” привели В. Розанова к Л. Н. Толстому, у которого он побывал в Ясной поляне 6 марта 1903 года. “Проговорили весь день, но не поняли друг друга”, - прокомментировал в своём исследовании А. Николюкин. В. Розанов:
“Когда я говорил с ним (Л. Толстым.
– Р.К.), между прочим о семье и браке, о поле, - я увидел, что во всём этом он путается, как переписывающий с прописей гимназист между “и” и “i” и “й”; и, в сущности, ничего в этом не понимает… Ни - анализа, ни - способности комбинировать; ни даже - мысли, одни восклицания. С этим нельзя взаимодействовать, это что-то imbecile…” (слабоумное).
В. Розанова как убежденного демократа и либерала раздражала морально-нравственная позиция Л. Н. Толстого:
“Всякая мораль есть осёдлывание человека. А осёдланному тяжело. Поэтому осёдланные, или моральные, люди хуже неосёдланных…”.
– Оригинально, согласитесь.
Розанов в этом случае, вероятно, воображал как Вакула Н. Гоголя оседлал “беса” произведений Ф. М. Достоевского в лице Розанова. Лев Толстой также после встречи высказался о заезжем помериться Розанове: “мало интересен”, “в его писаниях ничего нельзя понять”.