Вторая жена
Шрифт:
— На его место взяли Питера Шейкера, — добавила Роуз.
— Ну, этого было вполне достаточно, чтобы убить Натана.
Губы Роуз исказила кривая улыбка:
— Да, вероятно, это сыграло свою роль.
Позже, сказала я себе, я постараюсь поверить, что Роджер предпочел Питера Натану по уважительной причине. После всех лет работы на «Вистемакс» Натан заслужил уважительную причину, по крайней мере. Тупица Питер со своей славной Кэролайн в синем платье с золотыми пуговицами — оба они совсем недавно сидели за моим столом и ели суфле с сыром, курицу под соевым соусом и вишни в мараскине. Я чувствовала,
Роуз подавилась и издала странный звук, словно больной зверек. Она тяжело оперлась руками о раковину, ее вырвало. Я встала, налила стакан воды и протянула ей. Она вытерла рот тыльной стороной ладони.
— Нельзя пить бренди слишком быстро.
Теперь настала моя очередь обнять и отвести ее к стулу.
— Роуз, ты напилась?
Немного краски вернулось на ее щеки.
— Натан пробыл здесь минут пятнадцать или чуть более. Он хотел обсудить, что произошло, и как ему отнестись к этим переменам. Он хотел видеть меня. — она, должно быть заметила, как я вздрогнула, потому что добавила — Он бы поговорил с тобой, Минти.
Безусловно, но это не ее дело.
— Не говори мне этого.
Она опешила и не знала, что ответить.
— После врача придут люди из бюро, Минти.
— Из похоронного бюро?
— Да, мне пришлось позвонить им. Натану нельзя здесь оставаться.
Я оставила Роуз на кухне и быстро прошла в гостиную, где стоял запах Натана и весны.
— Почему ты не позвонил мне? — я требовала ответа от неподвижной фигуры.
«Ты вышла за меня, потому что…» В первые дни после свадьбы мы играли в глупую и опасную игру, где было одно правило — все ответы должны шокировать. «Я вышла за тебя, Натан, потому что хотела ездить на „Лексусе“». «А что еще, Минти? Ты оценила мой ум, мое сердце?». «И солидный банковский счет. А ты, Натан, ты женился на мне, потому что…?» «О, я женился на тебе, Минти, потому что ты была беременна».
В трудную минуту Натан обратился к Роуз не потому, что хотел бы обсудить планы на будущее и варианты решения проблем. Это он сделал бы со мной, и я дала бы ему лучший совет. Нет, Натан обратился к Роуз, потому что ему нужны были ее спокойствие, уверенность, долгие годы доверия, ее доброта и мягкость в минуту его душевного смятения.
За моей спиной Роуз вошла в комнату и закрыла окно. Она контролировала себя и говорила спокойно.
— Я открыла его, чтобы его душа могла улететь. Я думаю… Я считаю, это правильный обычай.
Она опустила запор на место, и я почувствовала непреодолимое желание засмеяться. Роуз задернула занавеску — густо расшитая бязь, видимо, дорогая — и я представила, как душа Натана продирается сквозь нее, устремляясь куда-то вверх и в темноту.
— Когда придут агенты, нам нужно будет принять некоторые решения. — Роуз заметно нервничала, потому что истекали последние тихие минуты, и скоро здесь появятся официальные лица. — Потом я поговорю с Сэмом и Поппи. — она повернулась ко мне, словно обращаясь за помощью в решении ужасной задачи, и я испытала страх, что меня ожидает то же самое. — Я боюсь, они будут опустошены.
— Какие решения?
— Мы должны прийти к единому решению. Мы должны попытаться понять, чего хотел бы он. И Поппи с Сэмом.
— Роуз, это будут мои решения.
Она
— Так не может быть, Минти. Мы все участвуем в этом. Мы его семья.
— А я его вдова.
— Как ты скажешь Феликсу и Лукасу? Понадобится ли тебе помощь? — сейчас Роуз говорила как когда-то давно в офисе, когда ей звонили Поппи или Сэм. Она была преувеличенно спокойной. Раньше мне это казалось глупым и лицемерным, но после рождения близнецов я поняла, насколько это эффективное средство для предотвращения паники.
— Нет. — мой отказ от ее помощи был мгновенным. Я не хотела, чтобы добрая, мягкая Роуз украла моих детей.
Я взглянула на часы. Невероятно, но я была у Роуз всего три четверти часа. Интересно, кто еще знал и, может быть, эту минуту уже заказывал цветы: «Искренне соболезнуем утрате….». Я подумала, а что, если часы остановятся. Кто станет проливать искренние слезы, а кто нет? Я подумала, был ли Натан хоть чуть-чуть готов, думал ли он о смерти вообще? Или он избегал этих мыслей?
— Почему бы нам не посидеть с ним? — предложила Роуз. — Скоро здесь его не будет.
Я села на стул ближе к телу. Натан казался совсем отчужденным. Скоро он начнет коченеть.
— У ваших детей в их детстве был отец. — я не могла смириться с этой жестокой несправедливостью. — А у моих не будет.
Роуз села на диван, она смотрела мне в глаза.
— Да, Минти, это так.
Через несколько секунд Роуз начала говорить о временах, когда она была женой Натана. Каждый год они ездили в Прияк в Корнуолле, всегда в один и тот же коттедж. Она описывала шлепки волн под днищем лодки, шипение пены на воде, маслянистый запах и вкус скумбрии.
— Лучше всего я помню дождь. Иногда сильный и резкий с западным ветром. Иногда мягкий и ласковый, пропитывающий одежду насквозь. Как бы тщательно мы ни паковали удочки для сардин, на следующий год они всегда были покрыты плесенью, когда мы доставали их из шкафа. Натан был нетерпелив и требовал, чтобы мы купили новые, но я всегда говорила «нет». Моим делом стало чистить их и приводить в порядок. Это почему-то ужасно смешило Натана. Сначала мне было трудно, но потом я приспособилась. Я заранее готовила еду для первого вечера и купила обогреватель, чтобы нам не было холодно. Через пару дней ему словно становилось легче дышать. Он даже спал по-другому. Тише. Когда он брал книгу, которую я ему привозила, я понимала, что для него начинается лучшее время отпуска. Это было своего рода исцеление после годового стресса. Я не думаю, что мы прожили бы так долго без Корнуолла.
— Я никогда не отпускала его в Корнуолл, — сказала я. — Какой смысл? Это было ваше прошлое. Я думала, что для него неплохо будет увидеть что-то новое. Я думала, чудесно будет побыть под греческим или итальянским солнцем, но он никогда не любил жару. Ты это знала. И мальчики были еще слишком маленькие. От жары они становились капризными и непослушными.
— Но я тоже уставала, очень уставала, — сказала Роуз, — пока дети не стали старше. Просто я не понимала, я думала, что это в порядке вещей, пока я не начала чувствовать себя лучше. Намного лучше. Но к тому времени стало слишком поздно, и Натан уже смотрел в другую сторону.