Вторая жена

Бушан Элизабет

— Может быть. Мы не узнаем этого, пока не получим результаты вскрытия.

— Как это типично! — Поппи испустила страстный вопль. — Папа так тяжело трудился, обеспечивая всех. Он, наверное, так переживал, и у него не было никого-никого, чтобы хоть немного ему посочувствовать.

— Поппи, — в голосе Ричарда звучало предостережение. — Мы еще ничего не знаем.

Она одернула складку на черной юбке и более спокойно сказала:

— Сейчас мы все говорим то, что на самом деле не имели в виду. Извини. Я не хотела. — она подошла к

деревянному буфету и провела пальцами по его полке. — он любил его, правда? И ему нравились эти голубые и белые дверцы, расписанные розами. Я была с ним, когда он его покупал.

— Да, я знаю.

Ричард ловко протиснулся между нами.

— Еще раз хочу сказать, Минти, если тебе понадобится хоть какая-то помощь, только скажи нам. — от него исходило сияние молодости и благополучия. Его кожа, блестящие ботинки, тугой ремень несли на себе отпечаток благотворного влияния денег и натуральной пищи.

Теперь Поппи обратила свое внимание на задний двор.

— Здесь плохо без мамы, — пробормотала она. — Все запущено.

— Минти слишком занята, — сказал Роджер.

Если бы мужчин можно было выстроить в ряд в порядке убывания добропорядочности и сдержанности, Ричард стоял бы во главе.

— Сад совсем заброшен. — Поппи прикрыла глаза от утреннего солнца, пробивавшегося сквозь ветви сирени. — Сердце у папы болело, и он не мог заниматься садом, и у него, конечно, не было никакой помощи.

Парадная дверь распахнулась с грохотом, послышалось шипящее наставление:

— Воспитанные люди так себя не ведут, — и Пейдж протиснулась в кухню, держа за руку Лару и придерживая второй рукой младенца в слинге. — Минти, я пришла, как только смогла. — она отпустила Лару, ребенок оказался между нами, когда Пейдж прижалась своим лицом к моему. — Что я могу сказать? — ее здоровое тело словно излучало волны здравого смысла, я никого не была так рада видеть, как ее. — Я воспользовалась своим ключом, чтобы войти. — она еще держала его в руке. — Но у тебя гости, я могу уйти.

Дорогая Пейдж, ты была нужна мне больше всех.

— Вы помните Пейдж, — я представила ее Ричарду и Поппи. — она только что родила ребенка. А это Лара.

Лара была одета в голубое платье и шерстяной кардиган. Она смотрела загадочно и серьезно. Ребенок сопел. Пейдж погладила его по голове:

— Ш-ш, Чарли, — пробормотала она. — Я так сожалею о твоем отце, — сказала она Поппи. — он был хорошим человеком, нам будет его не хватать.

— Он был замечательным, правда? — воскликнула Поппи.

Неподдельное горе в ее голосе заставило всех вздрогнуть. Ричард обнял ее.

— Наверное, нам пора идти, — сказал он.

Поппи проигнорировала его.

— Минти, мы должны спросить у тебя кое-что, — она бросила взгляд на Пейдж, — но это личное. Семейные дела. Надо решить один вопрос.

Пейдж поняла намек.

— Лара, дорогая, пойдем посмотрим игрушки Лукаса и Феликса. — она подняла бровь и посмотрела на меня. Ее взгляд означал: «Зови,

если понадобится подкрепление», и исчезла.

— Пойдем, Лара, — мы услышали, как она говорит из соседней комнаты.

Поппи сделала глубокий вдох.

— О том, где будет похоронен папа. Я… мы твердо убеждены, что это должен быть Алтрингхэм, где он родился. Он так говорил маме. Спроси ее.

Это была чужая территория и требование Поппи выбивало почву у меня из-под ног.

— Он прожил в Лондоне большую часть своей жизни, Поппи. А вы подумали о мальчиках? Они захотят прийти к нему, я должна оставить им такую возможность.

— Но ты же не хочешь, чтобы он лежал на мрачном городском кладбище. Среди этой грязи и шума. Я знаю, что он жил здесь, но теперь он принадлежит той земле, где родился. Так все делают. Там красивое тихое кладбище, все спокойно и мирно.

— Нет, — сказала я. — Нет. Он должен быть рядом с мальчиками.

Поппи шагнула ко мне.

— Пожалуйста, Минти. Я прошу тебя. Я знаю, мы часто расходимся во мнениях, но сейчас мы должны быть едины. — она всплеснула руками и произнесла слова, которые, вероятно, были для нее решающим аргументом. — Это поможет маме. — ее грудь бурно вздымалась, но кухня была заполнена холодом и печалью.

Я услышала движение у себя за спиной, Пейдж вернулась на кухню. Она сняла слинг, ребенок лежал у нее на плече на муслиновом платке.

— Ничего, если Лара поиграет с…? — она не закончила. — Я не могла не слышать вас, и понимаю, что вмешиваюсь не в свое дело, но не кажется ли вам, что Минти имеет право на свою точку зрения? Это важно для Феликса и Лукаса.

— Пожалуйста, — голос Поппи срывался. — Я не хочу быть грубой с вами. Прошу не мешать.

— Дети хотят, чтобы он был здесь, — упрямо повторила я. — Я хочу, чтобы он был здесь, в Лондоне.

Зрачки Поппи так расширились, что я подумала, сейчас она упадет в обморок.

— Ты никогда не думала ни о ком, кроме себя.

Ребенок вскрикнул, Пейдж проигнорировала его и ринулась в бой за меня:

— Как жена Натана, Минти имеет право решать, где он будет похоронен. Я уверена, когда вы обдумаете это, вы согласитесь. — это был спокойный разумный голос, которым она вела переговоры в дни, когда управляла целой командой финансистов..

Я полностью сосредоточилась на том, чтобы не заплакать. Я лучше умерла бы, чем обнаружила свою вину и стыд. И слабость.

Черная юбка Поппи закрутилась вокруг ее ног, когда она повернулась к Ричарду:

— Это бесполезно.

Через голову своей жены Ричард послал мне взгляд, давая понять, что он сам разберется с Поппи.

— Ричард, — сказала я, — я понимаю, как ей сейчас тяжело.

— Неудивительно, — медленно сказала Поппи, — что сердце папы не выдержало. Это ты его довела.

— Это возмутительно, — сказала Пейдж.

— Я забуду, что ты сказала, Поппи. — я добавила, обращаясь к Ричарду. — Но вы должны уйти.