Вторая жена
Шрифт:
— Я и не ожидала от тебя понимания. — я почувствовала слабость. — Реальность сильно отличается от теории.
— О, ради Бога.
Я окинула взглядом кухню. Без Евы она выглядела запущенной. Пыль на подоконнике, кофейная гуща в мусорном ведре, пара грязных кастрюль рядом с раковиной.
— Кстати, должна сообщить тебе две вещи, Поппи. Думаю, мое вмешательство в отношения между Джилли и Сэмом ни к чему хорошему не приведет. Я получила вежливую отповедь от Сэма.
— Бьюсь об заклад, ты не слишком старалась.
— Наоборот, но он так глубоко ушел в свой панцирь,
— Ты говоришь, совсем как Сэм. Мудрый и всевидящий старший брат. А второе?
— Я разговаривала с Тео. Боюсь, денег в ближайшее время не будет. И он не может сказать, когда.
— О, мой Бог, — сказала Поппи. Она почти не скрывала своего отчаяния. — Ты абсолютно уверена?
У меня не было ни времени ни желания взваливать на себя проблемы Поппи. Это была та самая девушка, которая оделась во все черное на мою свадьбу, которая называла своего отца — моего мужа — старым козлом и которая намеренно портила мне все семейные праздники. У меня не было ни малейших оснований думать, что, окажись я в беде, она скажет: «Держись, я уже еду».
Вопреки всем доводам рассудка я сказала:
— Поппи, я подозреваю, что все твои проблемы из-за покера, я права?
В трубке раздались приглушенные рыдания:
— Я не могу тебе сказать.
— На самом деле, можешь.
Потребовалось еще несколько осторожных вопросов, и в конце концов Поппи призналась:
— Я влипла в этот покер. Просто загадка, как быстро я стала повернута на нем. Я не сплю ночами, спрашивая себя: «Как?». Я заняла денег, потому что не смогла выиграть, а теперь я не могу вернуть долг. Я не могла погасить свой долг по кредитке и обратилась в одну из тех фирм, которые обещают весь мир в кармане, и забывают сказать о размере процентов мелким шрифтом. Игра стоит свеч, но только, когда выигрываешь. Что еще сказать? Я не могу рассказать Ричарду, потому что он придет в ужас, я не могу рассказать маме. Если я в ближайшее время не сделаю что-нибудь, придут судебные приставы, и я попаду в черный список у банков.
Я прервала ее:
— Поппи, послушай, ты перестала играть? Это первый шаг к спасению.
— Конечно… да… — все-таки Поппи была неисправимой лгуньей.
— Я тебе не верю.
Ситуация была слишком деликатной, а я была слишком прямолинейна. Она грубо огрызнулась:
— Это не твое дело. Я сама со всем справлюсь. Если поможешь найти деньги, это тебе зачтется.
Наконец-то советы руководства самопомощи могли мне пригодиться.
— Почему бы тебе не поговорить с кем-нибудь. — я понизила голос. — Поппи, я могу найти хорошего специалиста.
Снова всхлипы:
— Я так скучаю по папе. У меня словно дыра в голове. Почему он умер? — пауза, а затем ее мрачный и бесплотный голос на другом конце провода произнес, — Лучше бы я сама умерла.
Я взглянула на часы. В моем распоряжении был один час, и я могла использовать его более эффективно, отложив запланированную глажку белья.
— Держись, Поппи, — я чувствовала трепет первооткрывателя, вступающего
— Нет, — сказала она. — Не надо.
Ева лежала на дальней от входа кровати, что, надеюсь. давало ей хоть немного покоя. Суматоха была ошеломляющей — тележки, посетители, врачи в белых халатах. Она полулежала на подушках, ее лицо почти сливалось с белым бельем.
— Хэлло, Минти.
— Ева, тебе лучше? — я поставила корзинку с фруктами на ее тумбочку и присела рядом.
Она была слишком слаба, чтобы говорить, и я держала ее за руку, поглаживая пальцами. Наверное, этот жест порадовал ее, потому что она слабо улыбнулась и прикрыла глаза. Через некоторое время я направилась на поиски информации.
Дежурная медсестра сидела за стойкой в конце коридора. Она была аккуратной, измученной и такой маленькой, что едва была видна за кипой бумаг. Она спросила:
— Кто?
Ей понадобилось несколько минут, чтобы найти нужную информацию среди файлов и распечатать данные о Еве. Наконец она сообщила мне, что Ева может покинуть больницу на следующий день, но ей потребуется специальный уход и постельный режим по крайней мере на шесть недель. Она выдала мне рекомендации по диете и список лекарств. Холодок пробежал по моей спине.
Затем я отправилась в агентство нанять няню на неделю, где кратко изложила основные требования по уходу за Евой. Белокурая девушка-австралийка улыбнулась, покачала головой и вежливо сказала:
— Я боюсь, по правилам агентства я не могу предложить вам ничего, кроме ухода за детьми.
Снова началась моя телефонная одиссея.
— Если бы вы смогли заглянуть раз в день, — умоляла я Тессу/Кейт/Пейдж, — просто проверить, что она приняла таблетки и съела что-нибудь.
Тесса сказала:
— Если она действительно больна, вам лучше нанять сиделку.
— Я уже пригласила няню из агентства, и она обошлась мне в целое состояние.
Кейт была более доброжелательна и менее полезна:
— Вам лучше оставаться дома, Минти. Как вы себя будете чувствовать, если с Евой что-нибудь случится?
Пейдж сказала:
— Я не хотела говорить, Минти, но я узнала, что ты не только читала нравоучения мне, но даже заняла сторону Мартина.
— Как?
— Он проговорился, что завербовал тебя за чашкой кофе.
— Это же было сто лет назад. Во всяком случае, что я должна была сделать? Проигнорировать его? — последовала тишина, и я в отчаянии добавила. — Ева действительно нуждается в заботе, а девушка из агентства не сможет этого сделать или просто не станет.
— О'кей, — Пейдж не испытывала особого восторга. — Я пришлю Линду. Она сможет покормить Еву.
Это было большее, чего я смогла добиться. Не много, но уже кое-что, и я приступила к составлению списка для Линды. Начать с того, что Ева была очень слаба. С каждым днем ей становилось лучше, но выздоровление шло медленно. Она могла продержаться на ногах час, но не более. Стараясь не думать о моих таящих, как снег, денежных резервах, я наняла няню из агентства еще на две недели.