Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
У перекрытого наемниками проезда стояла вереница повозок, и злая Ленея прожигала глазами охрану, уперев руки в боки.
— Вот они говорят, что приехали к тебе, — показав на повозки, сказал десятник. — Ты что-нибудь заказывал?
— Подожди, сейчас разберусь, — бросил я на ходу, направляясь к орчанке.
— Привет, Ленея. Что тут происходит? Зачем столько повозок? — Я обвел рукой новый табор, который заворачивал за угол дома и терялся из виду.
— Это мое приданое, — решительно заявила она. — Не думаешь же ты, что я босая и голая?
Я
— А зачем тебе так много?
— Это не мне, это моему будущему мужу, прикажи, чтобы нас пропустили.
За моей спиной раздались несмелые смешки, и десятник произнес с громким смехом:
— Вы только поглядите! Студент всего два дня в посольстве, а уже двух жен нашел! Вот шельмец, и демона уломал, и орчанку!
Ленея сузила глаза и оскалила клыки.
— Что за жена, Тох Рангор?
— Ребята шутят, Ленея, — сказал я как можно спокойнее. — Просто приручил речного демона, чтобы она таскала со дна реки сокровища.
— Студент, я сундук нашла. Вытаскивать? — как-то вовремя прозвучал голос Крали.
Ленея широко распахнула глаза и приоткрыла рот в немом удивлении.
— Я задал тебе вопрос: зачем тут так много повозок? — снова спросил я.
Девушка изумленно на меня посмотрела.
— Меня одарил весь народ, дать за меня меньше — это оскорбление. И теперь я не Ленея. Я больше не являюсь небесной невестой, меня получил достойный. — Она стрельнула в мою сторону глазками.
— А кто же ты тогда?
В груди шевельнулось странное чувство, что все-таки меня надули и втюхали мне орчанку с какими-то далеко идущими целями. Пообщавшись поближе с местными стариками, что в Вангоре, что здесь, в степи, я стал параноидально подозрителен. Они не уходят на пенсию и плетут бесконечные интриги до конца своих дней. Такое вот развлечение вместо телевизора.
— Я Ганга! В будущем Ганга Тох Рангор тана Аббаи из рода Гремучих Змей, — гордо заявила шаманка и с вызовом посмотрела на меня.
Понимая, что спорить — только людей смешить, я молча кивнул. Пусть будет Ганга.
— Что за приданое? Шкуры лорхов и навоз? — Ничего другого мне в голову не пришло, орки богаты лорхами, а те — навозом. А что еще могло быть в повозках орков? Золотые слитки и самоцветные каменья? Как же, держи карман шире.
— Почти, — не смутилась девушка. — Мы будем проезжать?
— Не надо, обоз внутри не поместится. Размести его за городом, пойдет следом за посольством. Сама можешь проходить, у меня есть повозка. Там места хватит двоим.
— Пока ты не взял меня в жены, я с тобой спать в одной повозке не буду. — Новоиспеченная Ганга была настроена решительно, она залезла на облучок богато украшенной кибитки и крикнула остальным: — Поворачивай!
Я вздохнул с облегчением, на время она от меня отстала.
Через два дня с горем пополам посольство собралось и тронулось в путь. За это время я несколько раз искупался, отдохнул. Перестал переживать о том, что скажу Овору и Вироне. Свыкся с мыслью, что
Когда тронулись в путь, я лежал в повозке и бездельничал. Следом за посольством тянулась длинная вереница повозок с приданым. От скуки я вызвал демона из сумки поболтать, и он предложил поиграть в карты. Как игрок он был почти непревзойденным, сначала поддавался, вгоняя меня в азарт. Потом, извертевшись, предложил играть на что-то существенное. Причем во время игры старался внушить мне, какие люди подлые и только я отличаюсь от них благородством и статью. Что мне самое место у демонов, там любят таких фартовых и умных.
Я в ответ говорил ему про кодекс строителя коммунизма, что он должен измениться, что обманывать плохо и надо быть честным. Что он должен вернуться домой уже с другими взглядами и переделать там порядки. Устроить революцию и построить социализм. Скинуть гнет господ верховных демонов и расправить плечи. Назвал его революционером и пообещал, что его там обязательно убьют, но это будет благородная смерть за идеалы, его мученическая смерть не пройдет бесследно. Что я всегда буду помнить его. Я трепался просто от нечего делать, платил ему той же монетой, убеждая его сменить мировоззрение, и смеялся в душе над его потугами совратить меня. Мне просто было забавно смотреть, как демона корежит от слова "правда", как он исходит потом, как ему хочется плюнуть на меня и мою правду, и я его еще больше доставал.
— Хорошо, сыграем на кое-что, — согласился я. — Если проиграю я, то отдам тебе амулет телепортации. — И достал мой "Ужас", что умудрилась создать Шиза. Я так его и назвал, "Ужас". — Если проиграешь ты, то будешь мне рабом сто лет.
Демон почесал бородку и посмотрел на амулет.
— А как он действует?
— Действует просто, берешь в руки, загадываешь желание переноса, переносишься.
— Договорились! Сдавай! — потер руки демон, передавая мне карты.
Я сдал и вышел в ускоренное восприятие, поменял ему карты на двадцать два, а себе сдал двадцать одно и все карты, что у него были, отобрал. Вышел из ускорения и спросил:
— Еще брать будешь?
— Нет, хозяин, вскрываемся, — с усмешкой ответил демон.
Надо было видеть его сначала удивленную, потом разгневанную рожу. Он, не веря своим глазам, смотрел на перебор и ощупывал карты, нюхал их, пытаясь найти в них ответ на очевидное невероятное. У него было двадцать два. Он посмотрел на мои карты и замер.
— Вы, поганые людишки, все жулики и негодяи! — завизжал он, не в силах сдержать ярость, быстро протянул лапу и схватил амулет. — Ты недоумок! — заорал он и исчез, прыгнув в образовавшееся окно. — Я служу Кураме! — донеслось оттуда.