Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
У глав отделений, работающих на границе, считалось особым шиком утереть нос выскочкам из центра, занявшим свои места не по заслугам, а по родственным связям. Уже давно такие должности занимали сынки министров, крупных региональных начальников и депутатов Законодательного собрания Ассамблеи. Утечка информации оттуда была обычным делом. "Сынки", как их называли провинциалы, а именно провинциалы были становым хребтом АДа, относились к региональным отделениям с высокомерием и всегда, когда позволяла ситуация, показывали свое превосходство. А такие начальники департаментов, как Вейс, старались отплатить им тем,
Стеклянная пустыня. Скрав
Через час Прокс проснулся, за броней стекла кабины пилотов был поздний вечер, жара сменялась прохладой, и скоро станет совсем холодно. Но холод Алеша не пугал, штурмовая броня, хоть и устаревшая, позволяла вести боевые действия даже в открытом космосе. Он вышел, закрыл транспорт и побежал в сторону следующего опорного пункта. Самая короткая дорога та, которую ты знаешь, — это правило агент выучил на своем опыте и неуклонно следовал ему. Он обходил скопления мутантов, однажды заметил парочку рептилоидов и тоже обошел их по большому кругу, вступать в ненужные для него схватки Алеш не горел желанием. Лучше сделать лишний круг и обойти опасное место, чем ввязываться в перестрелку. Он двигался всю ночь без остановки, и, когда светило выглянуло из-за горизонта, Прокс был в километре от сбитого штурмового бота. Один из восстановленных вспомогательных искинов, отвечающий за охрану и оборону базы, в которую Прокс превратил штурмбот, запросил пароль и, получив подтверждение, отправил отчет.
На ходу Алеш бегло просмотрел его и увидел Листи, она прибыла на несколько дней раньше его и через день в составе сотни воинов ушла из города. Если бы она задержалась еще на дня два, то они могли бы встретиться, объясниться и, может быть, понять друг друга. Он понимал, что обманул Листи и не сдержал своего обещания оставить ей ребенка. Но это не было определено заданием, и Прокс просто использовал любовь сенгурки в своих целях. Так было всегда и везде, где Алеш проводил операции, главное — достичь поставленных целей. Но сейчас он испытывал стыд от того, что не смог сдержать обещание, и несколько раз укорял себя в этом. И чем дольше он пребывал в новом для себя состоянии, тем полнее и лучше понимал, что как агент в прежнем своем амплуа бездушной машины он перестал существовать.
Алеш с улыбкой смотрел на потрясенного Рована. Вождь всех вождей стоял столбом, разинув рот и опустив все четыре своих могучих руки. Молчание затягивалось.
— Рован, ты что, не рад меня видеть? — спросил Прокс и, подойдя к гиганту, обнял того, вернее, полуобхватил, так как длины его рук не хватало заключить сенгура в полные объятия, такой широкий он был.
Сенгуры вообще отличались большим ростом и силой, не зря Цу Кенброк захотел иметь такую личную охрану. Прокс сам видел в действии мутантов, их эффективность и бесстрашие и тоже хотел иметь такой отряд. Его он надеялся получить у Рована.
— Надзирающий! — выдохнул Рован. — А Мать сказала, что ты исчез после разговора с князем, не простил ее и скрылся. — Он пришел в себя и, обхватив Прокса, закружил его на месте.
— Отпусти, — полузадушенно прохрипел Алеш и включил экзоскелет штурмовой брони, после чего смог вздохнуть.
Рован
— Рассказывай! — кратко, но с живым любопытством попросил он.
Степь. Ставка
Сами бои за право заполучить небесную невесту мне не понравились, тут главенствовал принцип — сила солому ломит. Естественно, сын правой руки слишком много мнил о себе и выбыл из борьбы со сломанной рукой уже в третьем поединке. Мне со своего места было видно, как золотокожая небесная невеста бледнела все сильнее и сильнее, вскоре ее глаза опустились вниз и больше не поднимались, а на ристалище осталось только два здоровенных орка. Они лупили друг друга тяжелыми палками, и этому бою, казалось, не было конца. Но вот один неожиданно поскользнулся, и палица противника тут же опустилась ему на затылок, раздался треск, и орк с проломленной головой свалился на землю. А победитель поднял дубину кверху и заорал:
— Муйа-ага-а!
Стало быть, это боец из племени муйага, подумал я, и они кровники Гремучим Змеям. Искоса кинул быстрый взгляд на верховного шамана, тот сидел со скучающим видом, словно разыгрывалась не его внучка, а дешевый лотерейный билет. Шаман наклонился к гайрату и одними губами прошептал:
— Когда воин усмирит невесту и спросит, кто может считать себя более достойным, чем он, ты выйдешь и предложишь ему подержать свою змею в руке. Если он ее возьмет, то умрет, а откажется — потеряет право на невесту. Тогда ее смиришь ты.
Я тоже наклонился к гайрату и, наливая себе, спросил:
— Как я ее смирю?
— Как сделает воин, так делай и ты. — Шаман снова превратился в скучающего старика.
Мне очень не понравилось его предложение по усмирению. Вот чувствую, тут какой-то подвох.
— Мардаиб, что ты знаешь про усмирение невесты? — Мне нужны были сведения, которыми располагал демон.
— Прости, хозяин, этого я не знаю. Мне неинтересны были их дикарские свадебные обычаи. Кроме того, что ты переживаешь? Смиришь и выгонишь ее. Делов-то! Не переживай из-за бабы, — ответил номерной бес, и я с ним вынужден был согласиться.
Действительно, что я переживаю? Смирю и отпущу Ленею на все четыре стороны. Успокоившись, я стал ждать сигнала.
Орк победно оглядел сидящих вождей и крикнул:
— Ведите невесту!
Сидящие по бокам орчанки, ее соплеменницы, поднялись и помогли подняться девушке, та была скорее мертва, чем жива, и близка к обмороку. Ее подвели к победителю, тот, грубо схватив за волосы, поставил ее на колени и, так продолжая держать, радостно крикнул:
— Есть тут те, кто считает себя достойнее меня?
Я замешкался, а шаман вдруг злобно шепнул, словно выстрелил:
— Пошел!
Меня подбросило, словно сидел на пружине, и, не думая, я выкрикнул:
— Я!
Немного замешкался, пересиливая себя, в нерешительности осмотрелся. На меня смотрели вытянутые от удивления морды орков — чего это людской выскочка вскочил и икнул. Я скривился, как от уксуса, и добавил огорченно, без всякого энтузиазма:
— Я это… — Опять запнулся, но все-таки выдавил: — Себя считаю более достойным.