Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Офицер! Вы там еще живы? — напомнил я о себе.
— Нет-нет… то есть да… Капитан, у нас нет к вам претензий. Я приношу свои извинения. Понимаете… служба и… и все такое… Счастливого пути. — И он отключился.
— А что такое "Фронт борьбы с коррупцией"? — Вирона слышала наш разговор, и в ее черных глазах загорелся огонек живого интереса. — Это ты что-то придумал?
Вместо ответа я сказал ей другое:
— Рона, мы прибыли на станцию. Теперь я для тебя не "ты", а ваша милость. Я являюсь управляющим княжеством Новороссийским, а ты подданной. Держи дистанцию. Сожалею, но на этом наши близкие отношения прекратились. Ты пойдешь в посольство, предъявишь свои документы и займешь должность главы аналитического отдела
Девушка напряглась, как струна. Уж слишком резкий переход она ощутила. Долго на меня смотрела, затем напряжение исчезло с ее лица.
— Не беспокойтесь, ваша милость. — Она улыбнулась и этой улыбкой зачеркнула прошлое. Обняла меня и прошептала: — Это на прощанье, сухарь. — Легонько оттолкнула меня и скользящей походкой пошла прочь.
"Ну вот и еще одна глава моей жизни закончена", — с явным облегчением подумал я. Это тому, кто не вертелся как уж на сковородке между ревнивых дев, может показаться привлекательным наличие нескольких любовниц. На самом деле это сродни стихийному бедствию, что подбирается скрытно и разрушительно, как цунами. Если мужчина согласен на этом остановиться, то для женщины таких отношений всегда недостаточно. Сначала она скажет, какой ты замечательный. Потом будет постель. Затем она принесет к тебе свой халат, зубную щетку. Потом начнет делать уборку и заявит на тебя свои права. Скажет, что ты неправильно ешь. Когда спишь, храпишь. И вообще скажет, что ты не умеешь правильно вести себя с ее подругами. Потом будет донимать вопросом: "Ты меня любишь?" Плакать, устраивать сцены. Отказывать в сексе. Это одна, а если их несколько? Вот!
Мне, вернее, молодому Ирридару старый Рунге, который всю жизнь прожил один, на вопрос "Почему не женишься?" отвечал всегда одно и то же:
— Малыш, мужчина для женщины нужен как дуб для дятла. Я не такой крепкий.
— А зачем нужна женщина для мужчины? — спросил однажды Ирридар, сидя в казарме воинов отца.
— Женщина-то? Наверное, как блоха для собаки, чтоб кусала и не давала спать, — подумав, ответил он.
От этих мыслей меня отвлек приход моих людей.
Несмотря на то что старшим я назначил Брана, три десятка пилотов привел на корабль Карл. Вместе с ними прибыли специалисты Кроумваля, с ним во главе. Карла сопровождала Вирона. Она старалась держаться независимо, а Карл сразу подошел ко мне.
— Есть разговор. — Он серьезно смотрел на меня.
— Говори, — разрешил я, наблюдая, как Брык повел прибывших размещаться по каютам.
— Это кто? — показал он глазами на спину уходящей Вироны.
— Это, Карл, лучший в секторе аналитик. — Увидев, что он хотел что-то сказать, остановил его: — Не благодари. Я должен заботиться о своей службе безопасности.
В ответ на мою тираду Карл захлопал глазами.
— Ваша милость, я хотел проверить ее, но не нашел ни единого следа о ней. Она кто?
— Важно то, Карл, что ей ты можешь доверять как мне. — Я усмехнулся. — Ты же и меня пытался пробить, ведь так? Не оправдывайся. Ты правильно действовал. А главное, ничего не нашел. Вот так и с ней. Наша родина слишком далеко, — задумчиво глядя на стену, сказал я, напуская побольше тумана.
— Так далеко, что девушка с социальной нейросетью стала главным аналитиком? — проследив за моим взглядом, с сомнением спросил Карл.
— А это не важно, Карл. У меня тоже "социалка". Нам хватает.
Я врал, конечно, и наводил, как говорится, тень на плетень. Но ничего лучшего не придумал. А можно сказать, и не старался.
— У нас бионические способности, — пояснил я, рассматривая скептически скривившегося собеседника. — Не сомневайся, просто проверь ее квалификацию. — И, оставив задумавшегося Карла, ушел.
Через шесть часов мы сблизились с авианосцем.
На переходе из пассажирского трюма в шлюз стояли два огромных космодесантника в полной броне. Увидев меня, приняли положение "смирно", и третий вышедший навстречу гаркнул:
— Смирно! Капитан на корабле!
— Вольно! — довольный произведенным эффектом, скомандовал я и прошел к Грызу. Бронестекло шлема было открыто, и на меня смотрела клыкастая радостная рожа.
Радана, как самая любопытная, проходя мимо, даже приподнялась на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь шлема. Грыз нагнулся к ней и пошутил:
— Пух!
Девушка от неожиданности попятилась и чуть не упала. Ее поддержал другой орк и довольно оскалился. Радана сжалась и осторожно высвободилась из рук громилы. Карл, как более опытный, шепнул ей:
— Метаморфы, мидэра, не бойтесь.
— Вот еще! — дернула плечиком девушка. — Я не боюсь! — И, гордо вздернув носик, прошла между орков.
Время начала операции пошло на часы. В кают-компании корабля я собрал всех назначенных мной командиров. Бран, который поведет пилотов истребителей. Его заместитель Карл. Радана, Кроумваль, Грыз и, конечно, Брык. Как же без него. Он, как старший стюард, с помощью дронов угощал всех кофе.
Может, кто-то подумает, что мое решение назначить Брана командиром эскадрильи сумасбродное и не до конца продуманное при наличии такого спеца, как бывший военный Карл. Но тут задумка была с дальним прицелом. Мне нужно было поднять авторитет руководящего звена княжества и показать всем, как можно преуспеть на службе государству. Их к победе поведет не военный, а такой же, как они, простой человек. Не воинственный и где-то даже трусоватый ловчила. Менталитет местных жителей станции формировался в условиях всепоглощающей коррупции и чиновничьего произвола. Когда, чтобы чего-либо добиться, надо соблюдать определенные правила. Надо обрастать нужными связями, давать взятки, предавать, обманывать и по головам пробиваться к верхним уровням станции. Я хотел показать, что есть другой путь, более предпочтительный, и первыми должны стать те, кого я вознес по воле случая наверх. А что делать? Затевая создание липового государства, я не рассчитывал на то, что оно начнет само развиваться. Но тот импульс, что я в него вложил, продолжает действовать помимо моей воли. И я стал заложником ситуации, которую сам же и создал.
Теперь мы будем бороться за право жить, трудиться, за наше будущее. Я не мог отделять себя от них, и на мне лежала огромная ответственность. Я только сейчас понял, какая черта превалировала в моем характере, да и в характерах людей моего поколения. Это когда на тебя ложится ноша ответственности за других. Тогда ты собираешься с мужеством, которое до этого спало и не проявлялось. А потом, надрывая жилы, прешь как танк, не за себя, нет. На себя мы плюем. За тех, кто в нас поверил. Кто ждет помощи и защиты. Вот как мой отец — отважный старший сержант, минометчик, корректировщик огня. Безбоязненно ходивший в тыл врага, отчаянно вступавший в рукопашные схватки. Перетащил на своей спине ствол миномета через Днепр и, будучи несколько раз раненный, не отступил, а прикрывал переправу своего батальона.
На мой вопрос "Папа, страшно было?" отвечал просто: "А что делать, сынок, кто же, если не мы, минометчики, поможем нашей пехоте. Командир нашей батареи Героя получил. А мне вот орден Славы третьей степени".
Причем в мирной жизни это был незаметный, тихий и даже робкий служащий. Вот так и нижегородское ополчение, объединившее мирных горожан, осознавших свою ответственность за судьбу страны, превратилось в непобедимое войско и освободило Москву от поляков.
Поэтому я собирал свое ополчение, перефразируя слова отца: "Кто же поможет запертым на Суровой, если не мы". Но, по моим прикидкам, полноценно участвовать в боях ребятам и девчатам не придется.