Вторая жизнь. Начало

Djoty

Тобиас бросил быстрый взгляд на Северуса, жавшегося к Любомиру, потом вздохнул и прикрыл глаза.

– Дедок тот, который её опекун… Он долго палкой махал, минут десять. Водил её сначала около моей головы, потом по всему телу. Потом держал палку у груди и что-то бормотал себе под нос – я не знаю того языка. Потом ткнул мне её в живот, и тоже что-то бормотал. Потом сказал, что у меня ничего нет, забрал палку, забрал свой диск и ушёл.

– Какой диск? – насторожилась я.

– Круглый такой, белый, размером как две ладони. Он его бросил на диван, когда зашёл. Потом начал водить палкой.

– Он смотрел на диск, когда колдовал над тобой?

–

Он всё время кружил вокруг меня, может, и смотрел.

– Диск менял как-нибудь свой цвет, или форму, или двигался как-нибудь?

– Да нет, вроде.

– Свидетели точно так же тебя осматривали?

– Нет, эти быстро закончили. Минуты две или три.

– И у них при себе ничего не было?

– Нет, они ничего не доставали.

Мы с Любомиром посмотрели друг на друга. Белый диск размером в две ладони – что это может быть? И имеет ли он какое-нибудь отношение к проверке?

Я достала из кармана пальто флакон и протянула его Тобиасу.

– Это зелье обострения памяти. Прошу тебя, выпей его и вспомни поподробнее про Дамблдора.

Зелье это я варила долго. Зельеварческая интуиция Эйлин покинула меня, когда магия рода Святогор выдавила из меня магию рода Принц. Отголоски какие-то остались, но того потрясающего ощущения всезнания уже не было. Да и отголоски, по идее, тоже скоро должны сойти на нет.

«Не переживай, - утешал меня волхв Андрей, когда я взялась варить зелье памяти и выяснила, что интуиции Эйлин у меня больше нет, - по крайней мере, ты узнала, что это такое и какими должны быть ощущения. Ты можешь в будущем их воспроизвести».

«Было бы из-за чего переживать, - усмехнулась я. – Я выжила после смерти, я без потерь вышла из магического брака с вампиром, меня принял назад мой собственный род. И на фоне этого переживать, что у меня забрали то, что мне не принадлежало – глупо. Просто я рассчитывала сварить сильное зелье памяти, а оно получится посредственным и может не сработать в полной мере. И вот это жаль».

В результате все семь часов варки около меня стоял волхв Андрей, или Любомир, или Надея и читали мне рецептуру и технологию приготовления, чтобы я могла сосредоточиться исключительно на интуиции Эйлин. Получалось средне, но в итоге зелье памяти у меня вышло всё же лучше тех, которые я варила в студенческие годы. И вот сейчас предстояло проверить, чего стоили эти усилия.

Тобиас без энтузиазма взял флакон, повертел его в руках, но всё же выпил. Судя по его виду, он был готов на всё, чтобы мы побыстрее оставили его в покое. Потом долго стоял с закрытыми глазами.

– Ты позволишь тебя считать? – осторожно поинтересовалась я.

– Читай, - обречённо махнул он рукой.

– Тогда смотри мне в глаза и сосредоточься на проверке тебя Дамблдором.

Мысли путаются, чёткой картины нет, видно только основное. Белый диск на диване похож на фарфоровый, по его краям – голубые руны. Тобиас, сосредоточься на этих рунах. Любомир, записывай… Дамблдор на диск не смотрит, водит волшебной палочкой вокруг головы. Пассы семи уровней. То же самое – на уровне сердца. То же самое – на уровне живота. Всё. Объявляет, что в Тобиасе нет ни капли магии, забирает диск и…

Мать твою! Любомир, записывай, руны на диске – другие!

Я разорвала зрительный контакт с Тобиасом и привалилась спиной к стене. В голове гудело, затылок отдавался ноющей болью. Так со мной было тогда, когда в университете наш преподаватель окклюменции, Зорян из рода Велеса, позволял себя считывать. Велесовичи

все прирождённые окклюменты, и считать их без их на то согласия невозможно. Но даже если их считывать с их согласия, когда на их сознании не стоят никакие щиты, то всё равно такая считка заканчивается головной болью. Вот и Тобиас сейчас одарил меня такой болью.

– Есть мысли? – спросила я Любомира, который, хмурясь, изучал два ряда рун, написанных карандашом на полях старой газеты. У него рунистика была профильным предметом, да и по специфике своей работы он часто имел с ними дело, так что он быстрее меня мог сообразить их значение.

– Есть, - кивнул он. – Это и есть проверка на наличие Защиты Наследника. Мне не понятно до конца значение рун после того, как они поменяли своё положение, но то, что они это сделали, однозначно говорит о том, что проверка обнаружила Защиту Наследника.

Дамблдор нашёл Защиту Наследника, но, несмотря на это, написал бумажку, что Тобиас Северус Снейп является магглом. И он же потом выступал за то, чтобы не убивать Тобиаса раньше, чем Северус будет хотя бы зачат.

Имислав уже успел ввести меня в курс дел в местной политике. Сейчас всё большую популярность в Англии набирал клан Пожирателей смерти во главе с неким Томом Реддлом. А Том Реддл был хорошим легилиментом, настолько, что многие подозревали в нём не полукровку, каким он являлся официально, а чистокровного потомка одного из магических родов, известных своими способностями к легилименции, потому что род его матери-волшебницы, Гонты, талантов к легилименции не имел. Как было на самом деле, неизвестно, да и не особо важно, но факт был в том, что и Дамблдор, и Реддл были противниками на политической арене, причём столкновения их сторонников выливались иной раз в магические дуэли и схватки.

И Дамблдору, судя по всему, нужен был именно Северус как окклюмент.

Возможно, как шпион в стане врага – уж что-что, а шпионство – это у Снейпов уже в крови должно быть.

Честно говоря, мне плевать с высокой колокольни и на Дамблдора, и на Реддла, но мне не плевать, что в эти игры хотят впутать моего сына. Северус, как англичанин и проживающий на территории Англии, в одиннадцать лет будет зачислен в Хогвартс, где директором является сам мистер Дамблдор. У Северуса детство было грустным, не убей Тобиас Эйлин, оно и осталось бы таким грустным: отец избивает жену и сына, жена молча терпит побои, ребёнок никому не нужен и предоставлен самому себе. И вот такой несчастный ребёнок попадает в школу, где из него, такого никому не нужного, сделают великого волшебника, а Дамблдор станет ему вторым папой, только добрым и заботливым. Естественно, ребёнок потянется к нему всем сердцем, и когда такой любящий папочка покажет ему на своего врага, с радостью согласится помочь ему в меру своих не таких уж и маленьких сил. Верный шпион готов.

Нет уж, мистер Дамблдор, поищите себе другого шпиона. Я своего сына вам на растерзание не отдам.

– Спасибо, Тобиас, - решительно кивнула я, - ты нам очень помог.

Любомир с облегчением подхватил сумку на плечо. Я взяла сына за плечи и слегка подтолкнула его по направлению к Тобиасу:

– Северус, попрощайся с отцом.

Тобиас не был хорошим отцом. Тобиас был отвратительным отцом, скорее всего, Северус никогда этого не забудет. Но если человек был скотиной не из-за того, что он сам по себе скотина, а потому что на это повлияли внешние обстоятельства, почему бы не попытаться хоть сколько-нибудь нормализовать эти отношения?