Второе пришествие
Шрифт:
Я подошел к кровати правителя, положил руки ему на живот, на тонкое шелковое одеяло. Попросил Эфира:
«Выясни, что с ним. Ты понимаешь, это необходимо».
Демон-хранитель не возмущался. Даже не ответил. Он совсем перестал говорить со мной последнее время. Но мне этого и не было нужно — я понимал его без слов, так же как и он меня. Как будто бы мы стали единым целым…
Единым целым.
Мысли об этом вызывали у меня дрожь. Я знал, что это «пограничное» состояние нашего существования не может продолжаться целую вечность, мы либо сольемся во что-то единое,
Ладони мои окутал черный клубящийся туман. Он проник под шелковое одеяло, вошел в поры кожи, с его помощью я смог выяснить точное состояние всех внутренностей султана. В сознании всплыли фрагменты чужой памяти, я вдруг догадался, какая болезнь поразила несчастного султана, составил список всех возможных способов ее лечения, из них выделил доступные при отсутствии технического оснащения. Возникла идея.
— С помощью точечных электрических импульсов и физического воздействия я попытаюсь расправить тонкую кишку и восстановить работу кишечника. Возможно, боль при этом усилится.
Тутон слабо хныкнул. Он, кажется, понял только фразу про то, что боль усилится.
— Приступаю. Герман, если султан начнет брыкаться, схвати его покрепче.
Практически самая настоящая операция длилась всего пару минут. Способности Эфира не переставали меня удивлять. Невероятной точности, с которой производилось воздействие, могли позавидовать самые квалифицированные хирурги. Султан громко выл и извивался, но Герман, насколько только это было возможно, прижал его заклинанием к постели.
Султану очень повезло, ткани кишечника не омертвели. Мне удалось расправить кишку и восстановить движение масс. Затор стал медленно расходиться. Через несколько минут правителю полегчало.
Во дворце тоже началось движение. Визирь опомнился и попытался восстановить свое пошатнувшееся положение первого советника султана. Вместе с отрядом стражи он помчался к покоям господина. От их громкого топота, криков и лязга доспехов и оружия, казалось, задрожал весь дворец.
Тонкая резная дверь разлетелась от мощного удара кованого латного сапога. В комнату султана с обнаженными саблями вбежали несколько встревоженных стражников. Остановились, окружив широкую кровать с сидящим на ней правителем и нас с Германом, сидящих возле нее. Кто-то из стражников повел носом, ощутив неприятный и устойчивый запах султанской рвоты, кто-то просто уставился на очумевшего от внезапного появления слуг Тутона Третьего Великого.
— Я не допущу, чтобы какие-то чужеземцы тревожили моего господина! — Между стражников протиснулся визирь Иров. Лицо его было грозным. Не иначе, как он собрался обрушить на нас целую лавину гнева.
Но сперва его взгляд устремился к сидящему на кровати султану. И остановился. Отвести взгляд от лица Тутона Великого было просто невозможно. Оно отражало целую бурю эмоций, охвативших в тот момент разум правителя. Были и горечь, и боль, глубокое отчаяние и безграничная злость. Но постепенно на этом мокром от пота и слез округлом лице прорезалась и надежда.
— Мне… легче… — пробормотал султан.
— Повелитель? — неуверенно переспросил визирь.
— Да… боль проходит, — возрадовался Тутон Великий. — Иров, все твои лекари не смогли даже ослабить мои мучения, а эти чужеземцы смогли вылечить меня, кажется…
Султан замолчал и насторожился. И визирь со стражниками. И Герман. Даже я.
Затем в повисшей напряженной тишине раздался угрожающий рокот Тутонова нутра. Кишечник вспомнил, что должен работать, и стал выполнять свои функции. Лицо султана побледнело, глаза округлились.
— Вон! — завопил он. — Все вон отсюда! Стража, вон отсюда! Иров, вон отсюда! И вы, мои благородные спасители… А-а! Вон отсюда, все! Слуги, слуги!
Ослушаться его приказа не осмелился никто.
Следующая наша встреча с султаном произошла уже в комнате для гостей. День уже подходил к концу, солнце едва выглядывало из-за линии горизонта, но жизнь дворца, наоборот, только начала закипать. По велению правителя день мог продлиться пусть и не светом, но рабочим временем.
Тутон Третий Великий вышел к нам в роскошном разноцветном халате, высоком белом тюрбане и с благодарным блеском в глазах. Он опустился на красивое ложе, трон, и устроился поудобнее. Позади его неизвестно откуда появился слуга с опахалом, служанки поднесли ему блюда с фруктами, но султан, брезгливо поморщившись, отказался.
— Мои спасители, странные чужеземцы, моя благодарность вам не имеет границ, — начал он речь. — Можете просить о чем угодно, я исполню любые ваши желания.
— Правитель! — попытался возразить визирь Иров. До его прихода он не сказал ни слова, хотя мы находились в одной комнате. Терпеливо молчал и сверлил меня взглядом. — Но эти люди опасные нарушители! Из-за них пострадало больше дюжины стражников. Они нанесли тяжкие увечья моему сыну!
— Иров! — прервал его стенания султан. — Если бы они не попали в мои покои, моя болезнь погубила бы меня! А твой сын уже давно заслуживает хорошей порки. Думаю, он был недостаточно вежлив с нашими спасителями, и получил по заслугам. Ах, покорнейше извиняюсь, мы так и не были представлены друг другу. Иров, представь меня.
Визирь поднялся со своего ложа и поклонился нам.
— Пусть будет вам известно, чужеземцы, что вам благоволит султан Тутон Третий Великий, повелитель неба и земли, избранник света, способный призывать тучи по своему желанию и разогнать песчаную бурю…
— Довольно, — попросил его султан, — сегодня короткое представление.
Визирь молча откланялся повелителю и вернулся на свое место.
— Могу я знать ваши имена, мои спасители?
— Меня зовут Максим, — с мягкого дивана поднялся я. — А имя моего спутника — Герман. К сожалению, он не понимает вашего языка, поэтому прошу отнестись к нему со всей возможной внимательностью. Мы принимаем вашу благодарность, но желания наши исполнять не нужно, достаточно лишь оказать небольшую помощь.