Второе признание (сборник)

Стаут Рекс

– Продолжайте, – буркнул Харви.

– Что ж, не будем тратить времени на общеизвестные факты. Ситуация такова: я знаю, что мистер Рейнолдс убил мистера Рони. Я хочу, чтобы его арестовали и предъявили ему обвинение в убийстве. Но для того, чтобы его осудили, необходимо доказать, что он член Коммунистической партии, потому что только так можно будет установить мотив преступления. Вам придется принять это утверждение на веру; я не собираюсь открывать вам все свои карты. Ведь если я это сделаю, а вы все равно примете сторону мистера Рейнолдса, я окажусь в гораздо более затруднительном положении, чем сейчас.

– Мы не покрываем убийц, – добродетельным

тоном провозгласил Харви.

Вульф кивнул:

– Надеюсь. Ведь это не только достойно порицания, но и бессмысленно. Вы понимаете, что я должен доказать отнюдь не причастность Уильяма Рейндолдса к Коммунистической партии (это не составило бы труда), а то, что именно Рейнолдс, кем бы он ни был, находился рядом с мистером Рони в момент его гибели. Я знаю только два способа этого достичь. Первый – арестовать мистера Рейнолдса, предъявить ему обвинение, привлечь к суду и показать, что его членство в Компартии имеет прямое отношение к преступлению. Вы и ваши товарищи – пятьдесят, сто, сколько потребуется, – будете вызваны в суд как свидетели обвинения, чтобы ответить на вопрос: «Являлся ли когда-либо подсудимый членом Коммунистической партии?» Те из вас, кто его знает, но ответит отрицательно, окажутся лжесвидетелями. Рискнете ли вы все (не большинство из вас, а все, без исключения) пойти на это? Стоит ли человек, совершивший убийство по личным мотивам, того, чтобы грудью встать на его защиту? Сомневаюсь. Если вы все же рискнете, тогда, боюсь, вам несдобровать. Лично я не премину осложнить вам жизнь.

– Не пугайте – пуганые, – заявил Харви.

– А второй способ? – спросил Стивенс.

– Второй гораздо проще для всех. – Вульф взял фотографию в руки. – Вы пишете на этом снимке свои фамилии. Я наклеиваю его на лист бумаги. Ниже вы приписываете: «На данной фотографии, где мы проставили свои фамилии, изображен Уильям Рейнолдс, известный нам как член Коммунистической партии США». Затем вы оба подписываетесь. И делу конец.

Стивенс и Харви впервые за все это время обменялись взглядами.

– Все это лишь отвлеченные рассуждения, – сказал Стивенс, – однако мы обязательно над ними подумаем.

– И долго вы будете думать?

– Не знаю. До завтра или до послезавтра.

– Меня это не устраивает.

– Идите к черту. – Харви вел себя вызывающе. – Вам-то что за дело?

– Ничего, – грустно проговорил Вульф, – просто я не люблю, когда убийцы разгуливают на свободе. Если мы прибегнем к простому способу и покончим с этим прямо сейчас, он окажется за решеткой еще до полуночи. Если отложим на потом… – Он пожал плечами. – Не знаю, что он предпримет в ответ, – может, и ничего…

Мне пришлось подавить ухмылку. С таким же успехом он мог спросить их, не хотят ли они дать Рейнолдсу отсрочку на день или два, чтобы он мог состряпать еще несколько статеек для «Газетт». К этому-то он их, собственно, и подводил. Зная, что сейчас у них на уме, я попытался прочесть на их физиономиях хоть какие-то признаки этого, но они были тертые калачи. На вид – обычные люди, размышляющие над отвлеченной проблемой, которая им не слишком по душе.

Наконец Стивенс заговорил все тем же тихим голосом:

– Так арестуйте его. Если простым способом не получится, попробуете другой.

– Нет, сэр, – решительно ответил Вульф, – без вашего заявления предъявить ему обвинение будет непросто. Можно, конечно, но придется повозиться.

– Вы сказали, – возразил Харви, – что, если мы подпишем вашу бумажку, для нас на

этом все закончится, но это неправда. Ведь нам придется давать показания в суде.

– Возможно, – неохотно согласился Вульф, – но только вам двоим, как свидетелям обвинения, помогающим осудить убийцу, при самом доброжелательном к вам отношении. В противном случае вызовут не только вас, и если вы ответите, что не знаете его, тем самым вы станете на защиту убийцы просто потому, что он ваш товарищ. Это отнюдь не возвысит вас в глазах общественности, не говоря уж о проблеме лжесвидетельства.

Стивенс поднялся.

– Мы дадим ответ через полчаса, может быстрее.

– Хорошо. В гостиной звуконепроницаемые стены. Если угодно, можете подняться наверх.

– Мы лучше на улице. Идем, Джерри.

Стивенс направился к выходу. Я обогнал его, чтобы открыть дверь и выпустить гостей, а затем вернулся в кабинет. То, что я увидел по возвращении, заставило меня наконец открыто ухмыльнуться. Вульф достал из ящика стола лист бумаги и тюбик с клеем.

– Торопите события? – поинтересовался я.

– Еще чего! Наживка проглочена.

– Отбираете у детишек конфетку, – констатировал я. – Хотя, должен признаться, они далеко не детишки, особенно Стивенс.

Вульф хмыкнул:

– Он занимает третье место в американской коммунистической иерархии.

– С виду не скажешь, а по замашкам – вполне. Я заметил, что они даже не спросили, из чего вы заключили, что убийца Рейнолдс, – им на это плевать. Им нужно только одно: чтобы прекратили печатать статьи, а Рейнолдса сожгли на костре. Чего я никак не уразумею, так это почему они с ходу поверили анонимке? Даже не дали Рейнолдсу шанс оправдаться.

– Раздавать шансы – не в их обычае, – с презрением пояснил Вульф. – Да и как бы он доказал, что письмо лжет? Как бы он объяснил, откуда взялась фотография его членского билета? Ему оставалось бы только отпираться, а они бы ему все равно не поверили. Они никому не верят, особенно друг другу, и я их отлично понимаю. Пожалуй, не буду наклеивать снимок, пока они не напишут на нем свои фамилии.

В отличие от Вульфа, я вовсе не был уверен, что дело выгорит. Мне казалось, им придется выносить вопрос на заседание, а с этим за полчаса не управиться. Но, судя по всему, Вульф был лучше меня осведомлен о положении и полномочиях Стивенса. Я выпустил их из дому в шесть тридцать четыре, а в шесть пятьдесят две снова раздался звонок, и я отправился открывать. Прошло восемнадцать минут – правда, до ближайшей телефонной будки было всего полквартала.

Они не стали присаживаться. Харви стоял и глазел на меня, словно я чем-то ему не потрафил, а Стивенс подошел к столу Вульфа и объявил:

– Предложенная вами формулировка нас не устраивает. Мы предлагаем другую:

Как честные американские граждане, служащие общественному благу и идеалам подлинной демократии, мы полагаем, что любой преступник, вне зависимости от его политической принадлежности, должен быть наказан. Поэтому, в интересах справедливости, мы написали свои фамилии на помещенной выше фотографии, сим удостоверяя, что изображенный на ней человек известен нам как Уильям Рейнолдс. Он, по нашим сведениям, в течение восьми лет, вплоть до сегодняшнего дня, состоит членом Коммунистической партии США. Зная, что вскоре ему будет предъявлено обвинение в убийстве, исполнительный комитет Коммунистической партии исключает его из своих рядов.