Второе признание (сборник)
Шрифт:
– Как бы не так! – Питкирн бросил взгляд на сына. – Дональд, ступай к парадному входу и крикни полицейского!
– Если вы не заметили, пистолет по-прежнему у меня в руках, – сказал я, покрутив оружие, – и я могу выстрелить из него или им ударить. Если вы думаете, что я прихватил его для красоты, то жестоко ошибаетесь.
– Опять этот тип взялся за свое, – презрительно процедила Сибилла. Все это время она так и просидела, вольготно откинувшись на подушки. – Неужели вы всерьез думаете, что мы настолько испугались, что станем беседовать с вами под дулом пистолета?
– Нет, – покачал головой Вульф. – Разумеется, пистолет – это ребячество, пустая формальность. Я полагаю, вы станете со мной разговаривать совсем по другим причинам, которые я сейчас изложу. На это мне
– Нет! – хором воскликнули отец, дочь и сын.
Вульф подошел к широкому креслу с пестрой обивкой, сел и невозмутимо произнес:
– К сожалению, я вынужден проигнорировать ваш запрет, принимая во внимание чрезвычайные обстоятельства. Мне пришлось переходить вброд ваш проклятый ручей. – И, наклонившись, он расшнуровал один ботинок, стащил его, затем проделал то же самое со вторым, снял носки, закатал мокрые брюки почти до колен, а потом, склонившись вправо, схватился за кончик маленького коврика и потянул его на себя. – Вы уж извините, я тут у вас немного наследил, – виновато произнес он, оборачивая ковриком икры и ступни.
– Какая прелесть, – с чувством промолвила Сибилла. – Вы, наверное, решили, что мы постесняемся выставить вас босым на улицу под снег?
– Если он действительно так думает, то фатально ошибается! – в гневе произнес Питкирн. Он уже не визжал, а говорил нормальным голосом.
– Я налью ему что-нибудь выпить, – предложил Дональд и двинулся было прочь.
– Не надо! – твердо сказал я, преградив ему дорогу. – Вы останетесь здесь! – В правой руке я по-прежнему сжимал пистолет.
– Думаю, Арчи, ты уже можешь убрать оружие в карман, – бросил мне Вульф. – Скоро мы узнаем, имеет ли нам смысл здесь задержаться, или же лучше уйти. – Он окинул взглядом присутствующих, остановив его на Джозефе. – Могу предложить вам два варианта. Либо мы остаемся здесь и вы разрешаете нам задавать любые вопросы об обстоятельствах смерти мисс Лауэр, либо я возвращаюсь к себе домой в Нью-Йорк…
– Ни в какой Нью-Йорк вы не поедете. Вы отправитесь в тюрьму, – возразил Питкирн. Несмотря на то что Вульф сел, он продолжал стоять.
– Разумеется, если вы так настаиваете, – кивнул босс. – Однако даже если я сперва окажусь в тюрьме, то все равно потом вернусь домой – просто чуть позже, сразу же как только внесу залог, а тянуть с этим я не буду. Вернувшись домой, я моментально начну действовать. Я во всеуслышание объявлю, что убежден в невиновности мистера Красицкого и намерен его освободить, для чего собираюсь отыскать и вывести на чистую воду настоящего убийцу. Уже сейчас я готов назвать как минимум три крупные газеты, которые заинтересуются этой новостью и протянут мне руку помощи. Вполне естественно, что все обитатели этой усадьбы немедленно станут объектами самого пристального внимания широкой общественности. Причем интерес вызовет любое событие минувших лет, свидетельствующее в пользу виновности или невиновности того или иного фигуранта. Разумеется, все эти истории незамедлительно появятся на первых полосах газет.
– Та-ак, – презрительно произнесла Сибилла, по-прежнему не меняя позы.
– Пикантность ситуации заключается в том, что каждому человеку есть что скрывать, – продолжил Вульф, не обратив на нее никакого внимания. – Взять, к примеру, загадочную историю мистера Хефферена, который приобрел коттедж с участком в тридцать акров всего в пару милях отсюда. Я уверен, что эта фамилия вам знакома. Откуда у него вдруг взялись деньги? Куда уехал один из членов его семьи и почему? Газетчики захотят выяснить все до малейших подробностей, особенно учитывая то обстоятельство, что вы их к себе ни в какую не пускаете. Я же, со своей стороны, с большой охотой поделюсь с журналистами всем, что мне известно. Видите ли, мне уже удалось кое-что узнать.
Джозеф двинулся было в сторону рассказчика, но вдруг застыл на месте. Сибилла, оттолкнувшись от подушек, села прямо. А Вульф продолжал:
– Подобные факты, естественно, не станут выносить на рассмотрение суда, слушающего дело об убийстве мисс Лаудер. Однако они привлекут внимание тех, кто захочет провести независимое расследование,
– Ах ты жирная гнида! – вскричала Сибилла. – Ловко ты все обстряпал!
– Нет, мисс Питкирн, я тут вовсе ни при чем, – покачал головой Вульф, – это лишь неизбежные последствия убийства.
– Бог свидетель, ну до чего же я жалею, что сегодня вас не пристрелил! – резко проговорил Питкирн. Несмотря на то что хозяин поместья пытался взять себя в руки, его буквально трясло от злобы. – Эх, надо было…
– В любом случае вы этого не сделали, – сухо заметил Вульф. – Так что теперь дайте мне договорить. Поймите, ни один из вас ничего не сможет утаить от журналистов. Ни единого секрета. Все тайное непременно станет явным. Вполне допускаю, мистер Питкирн, что у мисс Хефферен закончились деньги, которые вы ей дали, и она не прочь получить еще. Поверьте, найдется немало желающих заплатить ей кругленькую сумму за подробный рассказ о своей жизни. Да что я вам объясняю? Вы и сами все прекрасно понимаете. Но одной лишь мисс Хефферен дело не ограничится. Интерес у газетчиков вызовут буквально все обитатели усадьбы. И ваша дочь, обладающая уникальным талантом устраивать скандалы на пустом месте, и ваш сын, кочующий из университета в университет. Я слышал, что этому юноше не подошли ни Йельский, ни Корнельский университет… а также еще пара учебных заведений. Позвольте спросить, что же именно его там принципиально не устраивало? Учебный план или…
И тут совершенно неожиданно у Дональда резко сменилось настроение. После того как он бросился за выпивкой для Вульфа, а я его остановил, молодой человек покорно вернулся в свое кресло и вроде бы спокойно там сидел все это время. Но теперь он внезапно вскочил и кинулся к Вульфу. Когда я преградил ему дорогу, Дональд налетел на меня, отскочил и попытался правой рукой нанести мне удар в челюсть. Мятеж следовало подавить как можно быстрее, в самом зародыше. В этом деле лишние сложности только мешают, поэтому я левой рукой отбил его кулак, а правой от души врезал Дональду плашмя пистолетом по почке. Он покачнулся, согнулся в три погибели и повалился на пол. Я на него даже и не посмотрел – мне не хотелось выпускать из виду папу с дочкой: кто знает, на что эта семейка способна.
– А ну прекратите! – донесся откуда-то женский голос. – Я сказала – прекратите!
Все закрутили головами в поисках источника голоса. Из-за занавесок, прикрывавших арку в дальней части комнаты, показалась женщина, которая направилась к нам мелкими аккуратными шажками. Издав сдавленный вопль, Сибилла кинулась к ней. Ее примеру последовал и Джозеф. Подбежав к незнакомке, они взяли ее под руки, причем Джозеф громко бранился, а Сибилла мягко увещевала. Оба при этом хотели знать, как ей удалось спуститься по лестнице. Затем они попытались ее развернуть и увести, но у них ничего не получилось. Женщина с удивительной настойчивостью продолжала двигаться вперед, пока наконец не остановилась в шаге от Дональда, по-прежнему корчившегося на полу. Посмотрев на него, мать семейства – а я не сомневался, что это была именно миссис Питкирн, – повернулась ко мне:
– Вы его сильно ударили?
– Не очень, – ответил я. – Поболит денек-другой и пройдет.
– Со мной все в порядке, мам, – поднял глаза на женщину Дональд. – Ты слышала, что тут?..
– Да, я все слышала.
– Немедленно ступай наверх, – приказал жене Джозеф.
Однако миссис Питкирн пропустила слова мужа мимо ушей. Интересная это была женщина. Я бы не назвал ее красавицей – роста она была невысокого и при этом довольно полная, с простеньким круглым лицом. Ее осанка показалась мне странной: она стояла, отведя назад плечи, – видимо, это было следствием травмы позвоночника. Однако, несмотря на все это, была в миссис Питкирн какая-то изюминка. Особенно сильное впечатление производил голос – низкий, грудной, полный внутренней силы.