Второе путешествие Каипа
Шрифт:
— Выходи на берег. И не вздумай шутки шутить. Не поможет.
Окончательно рассвело.
Каип разглядывал островок, пытаясь понять, куда его привезли. Голый маленький островок, шагов пятьдесят в длину, с маяком и единственным белым домиком возле холма сразу вспомнился старику.
Человек — Каип его никогда ранее не встречал — прыгнул в лодку. Стал в ней шарить, бросив весла с носа к корме.
— Все-таки успел выбросить в море, — сказал он, продолжая что-то искать.
Старик даже и не пытался понять, чего он хочет. Был равнодушен ко всему.
— Ага! —
— Видел, какая она маленькая? — продолжал Али-баба. — Зато ее вполне достаточно, чтобы посадить тебя на целых два года!
Каип, выслушав странного незнакомца, первым пошел к берегу — надоело стоять в воде.
— Ты куда это? — бросился за ним Али-баба. — Самовольничаешь? Стой! Пойдешь, когда я тебе прикажу!
Пока он возмущался, Каип уже ступил на берег. И Али-баба подумал, что теперь нет смысла возвращать его обратно в воду.
На острове Али-баба снова побежал вперед, приказывая Каипу:
— Ступай за мной! Отсюда ты уже никуда не убежишь. А если и сбежишь, утонешь в море. Тебе что выгоднее — смерть или два года тюрьмы?
Каип решил не утруждать себя ответами, поняв наконец, что перед ним сам рыбнадзор — страж моря.
— Молчишь? — возмутился Али-баба. — Ничего, заговоришь там, где нужно.
Только раз появился у Каипа интерес к этому человеку, но потом старик снова заскучал, найдя незнакомца глупым и заносчивым.
У входа в белый домик было прибито на шесте чучело беркута. И как только хозяин открыл дверь, чтобы войти, беркут покачнулся и потерял перо.
Внутри домика в единственной его комнате стоял стол, а на столе рация. В каждое из четырех окон были вставлены приборы, чтобы обозревать море в шторм или в случае, если рыбнадзору лень выходить наружу.
— Вот здесь моя крепость, — сказал Али-баба, садясь за стол. Сказал он это с теплой, человеческой интонацией, радуясь тому, что старик делит с ним одиночество.
Каип в ответ кивнул, как бы одобряя его житье-бытье.
— Так вот, — сказал Али-баба, вынимая и раскладывая на столе платок с рыбёшкой-уликой. — Ты кто и откуда? — Он внимательно разглядывал старика, стараясь припомнить, задерживал ли он еще когда-нибудь этого рыбака. — Молчишь? — Он действительно никогда раньше не встречал этого рыбака и посему еще больше нахмурился, думая, что, если он никогда раньше не ловил этого рыбака, значит, воровал он до сего времени безнаказанно. Вот почему старик ведет себя независимо, чувствует превосходство.
Ладно. Али-баба решил мстить ему и за прошлые нераскрытые преступления, которых, он уверен, много на совести Каипа.
— Вот такие, как ты, разбазарили все море! — сказал Али-баба. — Где наши знаменитые лещи? Где сазаны? Усачи? Отвечай!
Каип
— С какого ты острова? — спросил Али-баба.
И, когда Каип назвал, Али-баба тут же связался с Песчаным по радио.
— Послушай, — сказал он бригадиру, — тут твой один сидит. Сейчас составлю протокол и отвезу в Акчи. А ты там проведи с остальными воспитательную работу, понял?
Выслушав Али-бабу, бригадир Непес в сердцах выругался, и Каип так и не понял, к кому относится его ругань, хотя и очень напрягал слух, потому что голос по радио был голосом, пришедшим с Песчаного.
Конечно, каждый такой пойманный на руку ему, Али-бабе. Если к концу сезона остров не выполнит плана, Али-баба встанет и скажет на совещании: вся рыба ушла в руки воров и виноваты в этом прежде всего бригадиры и председатель: плохо ведут воспитательную работу.
— Хорошо, — ответил Непес. — Сейчас же соберу своих для беседы… Но послушай, Али-баба, ты ведь знаешь, что путина…
— И не проси, — прервал его Али-баба. — Все равно не отпущу! Хватит! Не могу же я каждый раз нарушать закон…
— Обещаю, — пришел ответ по радио. — Как только проведем путину, сразу же начнем против него расследование. Прошу тебя, отпусти под расписку. Каждый рыбак и каждая лодка на учете — с меня три шкуры сдерут.
— Нет, на этот раз все будет по закону! Распустили, понимаешь, людей… — То ли от искреннего возмущения, то ли от желания подчеркнуть свою власть Али-баба резким движением выключил рацию, прервал разговор.
И сказал, повернувшись к Каипу:
— Слышал, судить тебя будем. Сейчас составлю протокол и отвезу тебя в Акчи, — последнюю половину фразы он произнес медленно, обдумывая что-то.
А обдумывал Али-баба — стоит ли на самом деле везти старика в Акчи. Надо составлять протокол, вытягивая из этого неразговорчивого старика слово за словом. Затем посадить его на катер… На дорогу уйдет два с лишним часа, и только к полудню он сможет сдать Каипа милиции. По правилам, рыбнадзор может сам вызвать на остров береговую милицию, но обычно по таким пустяковым делам она приезжает раз в три-четыре дня. Ведь браконьер — не убийца, можно не спешить.
Предположим, Али-баба все же повезет старика в Акчи, но где гарантия, что милиция слово в слово не повторит сказанное бригадиром Песчаного — следствие начнем после путины, а сейчас, взяв у старика расписку, отпустим, пусть поработает еще.
Все в эти дни подчинено одному — путине, и посему в законы и правила можно внести поправки. Лишь бы ничто не мешало удачному лову. Заводы Акчи ждут рыбу…
Подумав обо всем этом, Али-баба снова вызвал по радио Песчаный.
— Слушай, ну что там слышно о косяке? Когда он уже, окаянный, двинется в наши края?