Второе рождение Венеры

Абдуллаев Чингиз Акифович

Глава 17

На пороге стояла Катиба. Она испытующе смотрела на Дронго, словно спрашивая у него, почему он так долго не открывал дверь. Она была в светлых брюках и черной рубашке с короткими рукавами.

– Я думала, что вы спите, – сказала она.

– Разве можно заснуть в такую ночь? – пошутил Дронго. – Входите. Я рад вас видеть.

Она вошла в комнату. Он с огорчением вспомнил, что оставил на столе бутылку с открытым шампанским и два бокала. Она вошла в его гостиную и первое, что увидела, были эти бокалы и эта злополучная бутылка.

– У вас была гостья? – спросила она. Отпираться

было бессмысленно.

– Да, – кивнул Дронго.

– Могу поспорить, что это либо миссис Лидхольм, либо сеньора Гуарески, – с сарказмом произнесла Катиба, – во всяком случае с госпожой Пухвель вы бы не стали пить шампанское, а Динара просто побоялась бы прийти к вам так поздно ночью.

– Очень точное наблюдение, – он с ужасом подумал, что ее слова могут услышать обе женщины наверху.

– Я подумала и решила, что нам нужно посоветоваться, – Катиба уселась на диван, но не стала класть ногу на ногу. Он облегченно вздохнул. Хотя бы какое-то отличие. Или нет. Просто другое воспитание, другой менталитет. Для европейского человека абсолютно привычно сидеть, положив ногу на ногу, для восточного человека это вызывающая и почти неприличная поза. Особенно для женщины, которая таким образом демонстрирует свое пренебрежительное отношение к мужчинам. «Как прочно сидят в нас эти дурацкие комплексы», – подумал Дронго.

– Вы хотите посоветоваться именно сейчас? – уточнил Дронго. Ну не может он ее сразу выгнать, а разговаривать с ней о подозреваемых женщинах, две из которых находятся у него наверху и слышат весь разговор, не просто глупо, но и неприлично.

– Я думаю, что нам не нужно оставлять наш разговор на завтрашний день. Или вы опять кого-то ждете?

– Надеюсь, что нет. О чем вы хотите переговорить?

– Об этой кукле, конечно. И о попытке убийства Кристины Маркевич. Я много над этим думала и пришла к выводу, что это должна быть женщина, которая уверена в себе, может принимать ответственные решения, считает себя вправе забирать чужие вещи, возможно таким образом исправляя несправедливость, при которой кто-то получает огромное наследство, а остальные остаются вообще без денег. И решила, что такой кандидат у меня есть…

«Только чтобы она не сразу назвала имя, – взмолился про себя Дронго, – если она назовет кого-то из тех двоих, которые сейчас слышат этот разговор, будет настоящий скандал». Эти двое просто не те женщины, которые смогут спокойно слушать обвинения в свой адрес. Каждая из них может спуститься вниз и высказать Катибе в лицо все, что о ней думает, не заботясь о собственной репутации. Нужно было видеть, как эти две взрослые женщины играли во французский покер. Они знали, что они без купальных костюмов, и даже не подумали подняться в номера, чтобы переодеться. Обе знали, что в результате этой игры, они могут остаться в одном нижнем белье, но это их абсолютно не смущало. Таких женщин не остановит презрительный взгляд Катибы. Представляю, что подумает марокканка о самом Дронго, если сверху спустится Стефания или Каролина.

– Какой кандидат? – устало спросил Дронго. – Неужели вы полагаете, что я об этом не думал? Но пока у нас нет конкретных фактов. Возможно, завтра утром я буду знать больше, чем сегодня. Мне придется переговорить с наследниками баронессы Хильберг, дочерью ее кузины, которая должна была получить основное наследство.

– И тем не менее я считаю, что у нас уже появился такой кандидат в главные подозреваемые.

– Давайте

поговорим об этом более конкретно завтра утром, – ну не может он выставлять ее в коридор. Не говоря уже о том, что ему просто не хочется беседовать на такие идиотские темы, когда на втором этаже находятся две самые красивые женщины, которых он когда-либо знал. Неужели Катиба ничего не понимает?

– Я обязана вам сообщить о своих подозрениях, – упрямо продолжала она, – это миссис…

«Сейчас она скажет имя, – с ужасом подумал Дронго, – и остановить ее невозможно…»

– …миссис Пухвель, – закончила Катиба.

Кажется из его груди вырвался радостный вздох.

– Почему именно она? – неестественно громким голосом спросил Дронго.

– Все факты против нее, – пояснила Катиба, – она привыкла сама решать все проблемы. Утром именно она отослала свою коробку с документами в аэропорт, очевидно спрятав там куклу. Отравить Кристину могла только она, ведь никто из нас, кроме Стефании, не знал о ее замужестве. Или женитьбе, я не знаю, как говорить в таких случаях.

– Я тоже не знаю, – признался Дронго.

– Вы представляете, как она ненавидела Кристину! И за эту придуманную игру, где мужчины и женщины так откровенно любовались друг другом. И за то, что ее унизили. Ведь первой заставили раздеться именно миссис Пухвель, и сделала это наша Кристина, если вы помните. Тогда Мильви разделась до пояса, но упрямо не желала снимать с себя свои джинсы. Ведь она была не просто женщиной, а женщиной, которая чувствует себя любимой другими женщинами.

– А миссис Лидхольм сняла сначала юбку, – громко вспомнил Дронго, – получается, что она больше женщина, чем все остальные.

– Возможно, и так, – согласилась Катиба, – но почему вы так громко говорите?

– Не знаю. Наверно, дурная привычка.

– Именно Кристина так показательно унизила Мильви, и та хотела ей отомстить. Когда вы сказали, что Кристину не пытались убить, а только… немного отравить, я поняла, что это могла сделать только миссис Пухвель. Поэтому я уверена, что кукла спрятана в ее коробке, которую она утром отправила в аэропорт. Завтра нужно будет вскрыть коробку, невзирая на ее дипломатический паспорт. Она сможет, конечно, улететь, никто не посмеет арестовать депутата Европарламента, но кукла в этом случае останется на Мадейре и будет отдана законным наследникам баронессы.

– Прекрасно, – согласился Дронго, – в таком случае все будет в порядке. Только давайте на сегодня закончим, иначе я просто сойду с ума. У меня болит голова, и я хочу принять аспирин и лечь в постель.

– Я вас понимаю. Такой напряженный день, – сказала Катиба и в этот момент в дверь постучали.

– Вы кого-то еще ждете? – удивленно спросила она.

– Господи, – вырвалось у Дронго, – что это такое? Всех предупредили, чтобы они находились в своих номерах. А вместо этого все дружной толпой идут в мой номер.

– Почему все? – не поняла Катиба. – Я здесь одна.

Он шумно выдохнул и пошел открывать дверь. Это уже просто не смешно, зло подумал Дронго и, даже не посмотрев, кто стучался в дверь, рывком открыл ее, замерев на пороге. Это была Динара Ибрагимова. Она тоже успела переодеться и теперь была в джинсах и светлой майке, в которых была похожа на подростка.

– Что еще случилось? – спросил Дронго. – Почему вы не в своем номере?

– Интервью, – напомнила Динара, – вы обещали интервью для российского журнала.