Второе восстание Спартака
Шрифт:
– А верно! – согласился Марсель. – Я ж не на себя надеваю, а на клифт.
– А это что такое? – спросил Спартак у Галеры, показав на закопченную икону, лежавшую на соломе под хомутами.
– Старообрядческая. Самое позднее – шестнадцатый век, – с затаенной нежностью произнес Галера. – Когда прорвемся к буржуям, втюхаю каким-нибудь понимающим в искусстве белоэмигрантам, которые там затосковали по отечеству и русской старине. Я ее в два счета приведу в порядок. Хорошие деньги выручим.
Спартак хотел было сказать, чтоб и думать забыл о лишнем грузе, но не стал. Тем
– Поп бы тебя не одобрил... Ладно. Понесешь на груди. Сейчас будем прыгать и слушать, у кого что бренчит и трясется. Ежели эта штука у тебя выпадет, то оставишь ее здесь без вопросов и уговоров. Понял?
– Ну так а то! – обрадовался Галера.
Итак, их осталось всего пятнадцать. Из них двое тяжелораненых, трое легкораненых, царапины и ожоги считать не будем, ни к чему... На тяжелых маскхалаты натягивать не стали, для чего? Все предельно ясно, и свой выбор они сделают сами. Оружие и боезапас им оставят. Выбор у них, конечно, невелик: пулю в себя, отбиваться до последнего и погибнуть от вертухайской пули или...
Или сдаться.
Все было готово. Маскировочная одежда надета, и, несмотря на всю ее нелепость, в темноте она должна скрыть на снегу крадущуюся группу. Оружие тоже замаскировано. Все пригнано, ничего не бренчит, можно выходить.
– Юзек, сходи, глянь обстановку, – скомандовал Спартак.
Юзек, кивнув, вышел из сарая.
– Выкурим по последней папироске и решим последний наш вопрос, – сказал Спартак, присаживаясь на ящик, припахивающий гнилой картошкой.
– Что за вопрос? – Горький скручивал «козью ножку» толщиной в палец. Видимо, решил, что перед смертью все же можно если не надышаться, то накуриться.
– На мой взгляд, есть только один путь, по которому можно ускользнуть из деревни незамеченными. По реке.
– Там же...
– Открытое настежь пространство, – закончил реплику Горького Спартак. – Именно поэтому. Там они нас никак не ждут. К реке мы спустимся по канаве, идущей от дома с петухом на крыше. Потом поползем вдоль этого берега до поворота реки и там пересечем реку. В том месте противоположный берег как раз низкий, удобно будет забираться, и лес подступает близко...
– Стоит ли так далеко заглядывать в будущее? – сказал Литовец.
– Стоит. Обговорить надо все сейчас. По дороге общаться будет затруднительно. Теперь самое важное... Если мы пойдем прямо сейчас, нас обязательно обнаружат и на реке. Есть только одна возможность незаметно уйти из деревни. В то время, когда начнется штурм и завяжется бой...
– Значит, кто-то должен его завязать, – понятливо произнес Геолог.
– Даже если они нам помогут отдельными выстрелами, – Спартак кивнул в сторону тяжелораненых, – этого будет недостаточно. Необходимо, чтобы люди активно перемещались по деревне и огрызались выстрелами с разных позиций, из разного оружия. Необходимо создать видимость, будто нас много и мы отчаянно сопротивляемся. Они обрушат на деревню всю танковую артиллерию, изрешетят все дома из пулеметов. Именно в этот момент у нас будет шанс проскочить по реке.
– И кто останется? – этот вопрос решился задать Геолог.
–
В этот момент вернулся Юзек.
– Вот как раз сейчас они оттаскивают подбитый танк.
– Понятно, – кивнул Спартак. – Значит, у нас в запасе верные четверть часа, а то и вся половина. Давайте тянуть...
– Ты в этом не участвуешь, Спартак, – жестко сказал Марсель. – Без тебя речным лазутчикам придет хана. Без вариантов.
– Я в этом участвую, – жестко сказал Спартак. – Или остаюсь здесь без всяких спичек. И не будем тратить время.
– А ежели кто захочет в добровольцы? – не унимался Марсель.
– Ты, помнится, сам признал меня командиром нашего сводного повстанческого отряда, не так ли? Командир на то и командир, чтобы его приказы исполняли, не затевая диспутов и дискуссий. А ты затеваешь. Я сказал – решать будут спички. Если охота высоких слов, изволь: решать будет сама Судьба. Все, тянем.
Посланником судьбы назначили Литовца, как самого независимого из всех присутствующих. Других литовцев в компании не было, поэтому подсовывать длинную спичку вместо короткой ему было некому.
Первым потащил Спартак. Длинная. И он не испытал никаких чувств по этому поводу. Ни радости, ни огорчения. Вообще ничего. Подумал разве что: «А если б короткая?» Следующим тянул Юзек из крепкой ладони хуторянина. «Ворохнулось бы что-нибудь тогда или нет? Сдается, что нет. Хотя бы потому, что у длинных спичек шансов на жизнь ненамного больше. Это ж я только расписывал все красиво, а на самом деле...»
В этот момент Юзек вытащил короткую. Усмехнулся, сунул несчастливую спичку в зубы, сел на ящик, положил автомат на колени. И, внешне абсолютно невозмутимый, стал дожидаться своего напарника по будущей акции.
Вторая короткая досталась Геологу.
– Судьба... – Геолог швырнул спичку в угол сарая. – Ох и не взлюбила она меня однажды. За то месторождение. За то, что один подарок судьбы решил превратить во множество подарков самому себе. То есть решил обмануть ее. Судьбу-судьбинушку.
Спартак понимал, что сейчас происходит с Геологом – он пытается многословием задавить вполне естественный страх и нервное напряжение.
– Помните вошебойку и наши игры в восстание рабов? – продолжал Геолог. – Все-таки мы провернули восстание, почти как древнеримцы! И финал у нас получается такой же. Разгромили нас, осталось только добить. Видимо, так всегда бывало, так всегда и будет.
– Не всегда, – сказал вдруг Галера. – Ведь это было второе восстание Спартака, а Бог троицу любит. Так что третье восстание окончится разгромом Древнего Рима.
– Ладно вам надрываться, – скривился Марсель. – Все ништяк. Кое-кто из наших наверняка прорвался, уже, считай, не зря бунтовали. Будут рюмки с заграничным пойлом, с каким-нибудь американским коньяком поднимать за нас в лондонах и парижах. Поминать как правильных людей. А вот эту мразь вертухайскую кто когда добром вспомнит?
– Интересно, куда мы теперь, в ад или рай? – вдруг сказал Юзек.