Второго шанса не будет
Шрифт:
Она подошла поближе. Попыталась вглядеться во тьму, но, кроме того же луча фонаря, ничего не увидела. Слишком густые кусты.
Фонарь погас.
Она подождала в надежде, что фонарь вновь загорится. Этого не произошло.
Очки можно использовать только в темноте. Новейшая модель оснащена сенсорной системой, позволяющей работать и при свете, но Рейчел считала, что чем меньше искусственного освещения, тем лучше.
Слева было место, где – если прижаться к стене – тьма стояла кромешная. Отлично. Конечно, деревья и кусты
Очки легкие, однако миниатюрными их никак не назовешь. Следовало бы купить другую модель, похожую на бинокль. Собственно, таких большинство. Но – не купила. Очки так просто не наденешь, нужно закреплять, как маску. Правда, есть и преимущество: нацепишь их – и руки свободны.
Пока Рейчел возилась с очками, фонарь зажегся вновь. Она попыталась установить источник света, и, кажется, ей это удалось. На сей раз точка вроде сдвинулась немного вправо. И вперед, ближе к ней.
А затем, не успела она и глазом моргнуть, как фонарь погас.
Рейчел не сводила взгляда с того места, откуда, по ее соображениям, исходил свет. Темно. Совсем темно. Так, с очками порядок. Ночная оптика просто усиливает освещение, пусть самое слабое. Но в данном случае вообще никакого нет. Раньше это была неразрешимая проблема, но теперь придумали инфракрасное излучение, позволяющее обнаружить предметы, невидимые невооруженным глазом.
Его-то Рейчел и включила. Тьму прорезали ярко-зеленые полосы. Рейчел смотрела не сквозь линзы – перед ней был фосфоресцирующий экран, вроде телевизионного. Окуляр увеличивает картинку (видишь отражение, а не реальные предметы), а зеленая она потому, что человеческий глаз различает оттенков этого цвета больше, чем любого иного. Рейчел напряженно вглядывалась в изображение.
Кто-то есть.
Картинка смутная, но, кажется, это невысокая женщина. Похоже, она скрывается за кустом, прижимая что-то к губам. Наверное, мобильник. Периферийное зрение такие очки практически блокируют, хотя авторы именно этой модели утверждают, что тридцать семь процентов сохраняется. Рейчел скосила взгляд направо и увидела Марка. Он опускал на землю сумку с двумя миллионами долларов.
Затем он двинулся в сторону женщины. Ступал он неуверенно – должно быть, опасался споткнуться в темноте о камень.
Рейчел переводила окуляры с Марка на женщину и обратно. Марк подходил все ближе. Женщина по-прежнему скрывалась за кустом, увидеть ее он никак не мог. Заподозрив недоброе, Рейчел нахмурилась.
И тут женщина вскинула руку.
Точно разглядеть было трудно: мешали деревья и кусты, – но, похоже, она тычет в него пальцем. Они теперь совсем близко друг от друга. Рейчел прищурилась. И тут-то ей стало ясно, что это вовсе не палец – слишком велик для пальца.
Это пистолет. Женщина целится Марку в голову.
Окуляры вдруг затуманились. Рейчел вскрикнула и отшатнулась: в тот же миг ей на рот легла, словно бейсбольная перчатка, чья-то
Тикнер сидел за рулем. Риган, устроившись рядом, поглаживал пятно на подбородке.
– Слушайте, ваши солнечные очки не дают мне покоя, – сказал он. – Это что, ФБР такими снабжает?
– С ними легче похищенных детей искать, – усмехнулся Тикнер.
– Ясно. И исчезнувшее оружие тоже. – Риган поерзал на сиденье. – Слушайте, Ллойд…
– Да?
– Как-то не складывается картинка, а?
– Так у нас еще не все кубики в наличии.
– Но ведь уже тепло?
– Еще как.
– Так может, подобьем бабки?
Тикнер кивнул:
– Прежде всего, если лабораторный анализ ДНК, заказанный Эдгаром Портсманом, соответствует действительности, значит, ребенок жив.
– Во что трудно поверить.
– Согласен. Но зато многое объясняет. Кто больше всех заинтересован в том, чтобы похищенный ребенок был жив?
– Отец, – сказал Риган.
– А чье оружие таинственно исчезло с места убийства?
– Отца.
– Точно. – Тикнер сложил пистолетом средний и указательный пальцы и прицелился в Ригана.
– Так где же все это время находился ребенок?
– Его прятали.
– Ценное соображение, ничего не скажешь.
– Да нет, вы подумайте. Мы все это время глаз не спускали с Сайдмана, и он это знает. Так кому прежде всего с руки спрятать малышку?
– Приятельнице, о которой нам ничего не было известно. – Риган понял, к чему клонит Тикнер.
– Больше того, эта приятельница из бывших федералов. Эта приятельница знает методы нашей работы: как организовать получение выкупа, как спрятать ребенка. Надо найти знакомых Стейси, сестры Сайдмана, и заручиться их поддержкой.
Риган задумался.
– Ладно, – заговорил он, – положим, все так оно и есть. Эти двое совершают преступление. Получают два миллиона и ребенка. Но дальше-то что? Преступники полтора года прохлаждаются и вдруг решают, что неплохо бы еще денег получить?
– Им требовалось время, чтобы отвести от себя подозрения. Может, надо было расплатиться по закладной на поместье жены. Может, понадобилось два миллиона, чтобы сбежать отсюда. Откуда мне знать?
– Мы все время упускаем одну и ту же вещь. – Риган нахмурился.
– А именно?
– Если за всем этим стоит Сайдман, то как получилось, что он сам едва на тот свет не отправился? Это ведь не подстава – мол, подстрели меня так, чтобы все выглядело правдоподобно. Он вырубился полностью. Санитары, оказавшиеся на месте первыми, вообще сочли его трупом. Да мы и сами, ничтоже сумняшеся, почти десять дней называли это происшествие двойным убийством.
– Да, это вопрос, – кивнул Тикнер.
– А куда он сейчас направляется? Я имею в виду, что ему понадобилось на мосту Джорджа Вашингтона? Думаете, он решил, что пора удрать с двумя миллионами в кармане?