Второгодник
Шрифт:
Нонна фыркнула, но с какой-то грустинкой в голосе.
— С чего начнем, оратор?
Я весь подобрался, как перед стартом на сто метров и с тихой надеждой спросил:
— Это значит, да?!! Вы готовы положить на алтарь свою жизнь?
Нонна вскочила, как-то неловко крутнулась и выкрикнула:
— Да, да, хочу я…, хочу чего-то нового, светлого, радостного… Хочу видеть детские улыбки, а не испитые рожи родителей, — она чуть успокоилась, а потом сказала:
— А ты садист, знаешь это?
У меня в глазах
— Просто я ждал этой минуты без малого пятьдесят лет. Вам не понять, что значит пронести через полвека знание того, что ты можешь все исправить, и не иметь возможности даже начать.
— Значит, ты все-таки из будущего! — тихо не то сказала, не то прошептала Нонна Николаевна. В ответ я только отмахнулся.
В комнате установилась тягостная тишина, которую никто из нас не решался тронуть. Казалось, что нарушится то хрупкое единство, которое показало свои первые ростки и которое очень легко убить неуместным словом.
— Нонна Николаевна, там у вас на полочке стоит коньяк от Сергея Ивановича, давайте по маленькой и начнем потихоньку. Не бойтесь меня споить, просто невозможно не отметить это событие. Наш паровоз поднял пар и готов первый раз провернуть колеса… Стравим излишки и тронемся!
Нонна Николаевна молча подошла к шкафу и наполнила рюмки:
— Ну, давай, коллега, начнем, по старой русской традиции, с пьянки, — похоже она, не торопясь, возвращалась в норму. Мы выпили. — С чего начнем?
— Ну, что ж, старорусское "Что делать?" накроем новомодным структурированием целей. Пожалуй, так. Нам желательно по этому пункту иметь полное согласие, иначе придут лебедь, рак и щука. Чур, их!
Начать никак не удавалось, не находились заранее заготовленные слова, и, к тому же, на фоне возвышенности момента разговор о целях педагогики казался банальным.
— Давай, Игорь, ты заварил кашу, ты и начинай, — женщина, как всегда, тоньше и одновременно практичнее воспринимает окружающий мир. Именно поэтому все мужчины, имея сильные мускулы, волю, напор, желание, всегда, во все времена стоят перед ними на задних лапках и с надеждой заглядывают в глаза. Это касается только тех, кому повезло найти Женщину. Похоже Нонна была из таких.
Вздохнув, начал с очень общего.
— Нам придется биться за разные цели: педагогические, сиречь воспитательные, образовательные, социальные, спортивные, хозяйственные…, ну и что-то там еще.
— Так! Сильно зашел, — похоже Нонна пришла в себя. Рюмочка коньяка порозовила щечки и искранула в глазах. Я же сделал вид, что с мысли меня ничем не сбить и продолжил:
— Воспитательные цели — это наше с вами все, и никому они не должны быть известны. Более того, нам их придется
— Или как! Макаренко я тоже читала и не далее, как на этой неделе, — откликнулась Нонна шутливо, хотя глаза были серьезны.
— В порядке дискуссии предлагаю всего четыре цели: трудолюбие, целеустремленность, ответственность и заботливость по отношению к контактной зоне: к родственникам, друзьям, школьному коллективу. Эти цели выбраны потому, что являются комплексными и системными, то есть большинство остальных находятся уже внутри них. Жду возражений, дополнений, готов к умеренным компромиссам, потому что по этому пункту нам надо договориться до последней запятой. К слову, все идеологические цели опускаем, как не относящиеся к теме дискуссии.
— Заваривай чай, а я буду переваривать то, что ты тут наговорил, — откликнулась хозяйка кабинета. — Кстати, ты, когда работаешь руками, можешь еще и языком подрабатывать, в смысле отвечать на вопросы?
— Угу, — отфутболил подколку, тщательно анализируя содержимое шкафа.
— Угу — это значит могем? Тогда ответь, почему дискриминируем идеологию? Если об этом узнает кто-то серьезный, то нам перекроют кислород и отправят воспитывать таежных комаров, — голос Нонны звучал вовсе не шаловливо, а со знанием предмета.
— Во-первых, мы не дискриминируем, потому что вся советская идеология уже сидит внутри выбранных нами целей. Например, патриотизм — это Забота о стране, в которой живешь. Во-вторых, идеология — на девяносто процентов образовательный вопрос. Вот пусть наши с вами учителя и продвигают "идеи в массы". В-третьих, идеологически выверенное оформление нашей работы вполне имеет право на жизнь и достижению наших целей не помешает, даже наоборот. Когда я говорил, что идеология не предмет и не способ воспитания, имелось ввиду, что если мы попытаемся превратить идеологический постулат в черту характера конкретно взятого ребенка, то неизбежно столкнемся с неразрешимыми проблемами. Проще говоря, это невозможно. Принципиально! Достаточно и того, что наши ученики будут иметь знания в рамках официальной программы обществоведения, истории и литературы.
— Услышала и буду думать, — помолчав и что-то записав в блокнотик, Нонна продолжила. — А почему бы нам не включить в список целей такое фундаментальное качество личности, как честность?
— А вы представляете себе такую честную личность? Которая лепит всегда и во всем правду-матку? Без компромиссов. Только осторожнее с ответом, потому что любой компромисс — это либо ложь во благо, либо умолчание. Про худшее вообще не будем говорить. А во-вторых, ложь во благо уже автоматом попадает в тему "заботливость", не так ли?