Второму игроку приготовиться
Шрифт:
Бортовой компьютер самолета, как и его домашнюю систему безопасности и телеботов, было практически невозможно взломать. Значит, либо Ог ушел по собственной воле, либо кому-то каким-то образом удалось отключить транспондер и перехватить систему автопилота, не вызвав ни единого сигнала тревоги.
Мои размышления о гипотетических сигналах тревоги были прерваны реальным сигналом — клаксоном охранной сигнализации в моем доме.
Я отключил связь с телеботом, оставив его самостоятельно добираться до зарядного дока на транспорте GSS, и уже вылезал из своего тактильного устройства, когда зазвонил телефон. Это был Майлз Генделл, глава исполнительной группы безопасности GSS. Холлидей
Я принял вызов, и на экране появился Майлз. На его лице было мрачное выражение.
«У нас возникла проблема, мистер Уоттс», — сказал он. «Нолан Сорренто сбежал из тюрьмы».
Я чувствовал себя так, словно моя кровь только что превратилась в лёд.
Сорренто отбывал срок в камере смертников в исправительной колонии Южного Огайо, тюрьме строгого режима, расположенной в Чилликоте, штат Огайо — ровно в 56,2 милях к югу от того места, где я сейчас стоял.
«У вас есть основания полагать, что он направляется сюда?» спросил я, подойдя, чтобы заглянуть в ближайшее окно. «Я имею в виду, его кто-нибудь заметил?»
Майлз покачал головой.
«Нет, сэр», — сказал он. «Но я бы не волновался. Маловероятно, что он придет сюда в попытке напасть на вас. Я уверен, что он знает, какая у вас охрана».
— Да, — сказал я. — Такого же рода охрана была у Огдена Морроу. — Я снова выглянул в окно. — Что, черт возьми, случилось, Майлз?
— Кто-то взломал систему безопасности тюрьмы и позволил Сорренто выбраться на свободу. А затем они заперли за ним все помещения, — сказал Майлз. — Охранники и весь персонал тюрьмы оказались заперты внутри вместе с заключенными, не было возможности пользоваться телефоном или Интернетом. Сотрудникам службы быстрого реагирования пришлось прорываться в тюрьму и восстанавливать порядок, до этого никто не мог даже проверить записи с камер наблюдения.
К тому времени Сорренто имел почти часовое преимущество.
Я начинал паниковать.
— Побег Сорренто должен быть как-то связан с исчезновением Ога, — сказал я так спокойно, как только мог. — Это не может быть совпадением.
Майлз пожал плечами. «Пока нет никаких доказательств, сэр».
Я ничего не ответил. Мои мысли сейчас неслись вскачь. Сорренто был одним из самых печально известных преступников в мире. Но последние три года он гнил в камере, и у него больше не было ни власти, ни денег, ни влияния. Так кто же ему помогал? И почему?
«Сейчас у нас под наблюдением вся территория вокруг вашего дома, сэр», — сказал Майлз. «Вы можете расслабиться. Мы будем оставаться в полной боевой готовности и сообщим вам, как только увидим что-нибудь подозрительное. Хорошо?»
«Да, хорошо», — сказал я, пытаясь казаться бесстрастным. «Спасибо, Майлз».
Я отключил звонок, а затем открыл полдюжины различных окон ленты новостей. Конечно, они тоже только что получили сообщение, и информация о побеге Сорренто появилась повсюду. Я наблюдал, как начальник тюрьмы, несколько невежественный тип по имени Нортон, рассказывал репортеру, что Нолан Сорренто был образцовым заключенным вплоть до своего чудесного побега, совершенного средь бела дня и на виду у камер наблюдения тюрьмы.
При просмотре видеозаписей с камер наблюдения было очевидно, что Сорренто не смог бы совершить побег без значительной помощи извне. Кто-то проник в компьютерную сеть тюрьмы с мощной защитой и захватил контроль над автоматизированными системами безопасности.
Хакер, очевидно, попытался удалить записи с камер наблюдения в тюрьме, но, к счастью, все записи были сохранены на удаленном сервере, и полиция смогла их восстановить. На кадрах видно, как Сорренто спокойно выходит из камеры через несколько секунд после того, как дверь волшебным образом распахнулась перед ним. Выходя из тюрьмы, он широким взмахом руки открывал все запертые двери и ворота на своем пути, как будто дирижировал оркестром, который слышал только он один. Когда он проходил через них, все ворота закрывались и запирались за ним, предотвращая преследование.
Через несколько минут Сорренто вышел из ворот тюрьмы, ухмыляясь от уха до уха. Когда ворота закрылись за ним, он повернулся к ближайшей камере наблюдения и поклонился, а затем запрыгнул в самодвижущийся автомобиль, который был припаркован там в ожидании его. Его номера совпадали с номерами автомобиля, который был угнан с близлежащей дилерской станции ранее тем же утром.
Просматривая эти кадры, я задавался вопросом, как Сорренто удалось согласовать детали своего плана побега с сообщником на воле. Согласно тюремным записям, единственными посетителями Сорренто во время его заключения были его адвокаты. Он также не делал и не принимал никаких личных телефонных звонков во время своего пребывания в тюрьме. Так что если он и вступил с кем-то в сговор, то, скорее всего, общался с ним через ОАЗИС.
Благодаря гуманитарным усилиям GSS и Amnesty International, всем заключенным американских тюрем теперь разрешался один час строго ограниченного, полностью контролируемого доступа к ОАЗИС каждый второй день. Но им разрешалось использовать только обычный визор ОАЗИС и тактильные устройства. Заключенным не разрешалось использовать гарнитуры ОНИ. А поскольку Сорренто был заключен в тюрьму еще до выхода ОНИ, последние три года он читал об этом в новостных лентах, не имея возможности испытать это на себе.
Я поднял учетную запись Сорренто в ОАЗИСЕ, чтобы проверить журналы его активности, но они были пусты. Кто-то уже стер их все с наших серверов. Такого не могло быть! Даже наши администраторы самого высокого уровня не могли удалить журналы активности пользователя. Черт, даже у меня не было такой возможности.
«Какого хрена?», — прошептал я. Другой подходящей реакции не было.
Я отправил текстовое сообщение Фейсалу с просьбой провести расследование. Через несколько секунд после того, как я нажал «Отправить», на моем телефоне появилось оповещение о том, что на табло Холлидея что-то изменилось. Когда я открыл его, там по-прежнему отображалось имя моего аватара, а рядом с ним — значок синего осколка. Но теперь прямо под моим именем появилось имя второго аватара, а рядом с ним — еще один значок осколка: Великий и могучий Ог. Это могло означать только одно: Огден Морроу тоже только что нашёл Первый осколок.
Я в недоумении уставился на табло. Ог никогда не был заинтересован в поиске Семи Осколков. Совсем наоборот. Он вел себя так, словно никогда не хотел, чтобы Осколки вообще были найдены, кем бы то ни было. Когда я отказался прекратить поиски, он так разозлился, что перестал со мной разговаривать. Почему он вдруг начал искать осколки именно сейчас? Неужели он решил сам восстановить Душу Сирены, прежде чем это смогу сделать я?
И как Ог вообще смог подобрать Первый Осколок? Согласно загадке, только я, наследник Холлидея, должен был быть в состоянии сделать это….