Второстепенный: Плата
Шрифт:
Я пошевелила губами, укладывая в голове информацию. Кристина затолкала мать в вагон и обернулась ко мне.
– Мисс, не стоит бередить мамины раны. Даже если мальчик и существует, в чём я сомневаюсь, то он не будет нам рад. Вы же видите, в каком она состоянии.
– Ладно, - легко согласилась я. – Как скажете.
И в самом деле, чего это вдруг мне стало до чужого ребёнка? Во-первых, я не в том положении, чтобы заниматься поисками, а во-вторых, у предполагаемого мальчика наверняка есть эльтская родня, которая в нём души не чает и появлению бедных человеческих родственников не обрадуется. Недаром же мать вышвырнули сразу после
– Кристина, - вдруг дошло до меня.
– Постойте, пожалуйста! А вы, случаем, комнаты не сдаёте?
– Простите, все места заняты и вам не по карману, - отрезала Кристина и увела мать от меня подальше.
Я со вздохом опустилась на сиденье и уставилась в окно. В принципе, в пещере жилось бы нормально, будь в ней канализация и горячая вода. Эх, похоже, действительно придётся ехать к профессору. А это грозило разоблачением всей моей интриги.
Однако Хов удивил. Сам говорил, что терпеть не может людей, а тут сразу замуж позвал. Нет, я на самом деле не против, а всеми руками за, но какой брак, когда жена большую часть суток ходит в виде тринадцатилетнего мальчика? Правильно, никакой.
Эх, как же жаль, что никакого, даже завалящего угла без документов в Европе не снять. Подделать? Как? Ни с какими криминальными личностями я не связана. Про связи Ая лучше даже не вспоминать. Пойти в полицию и сыграть в амнезию? Так ведь в психиатрию положат, под постоянный надзор. Это Вадим Волхов эльтёныш, которым моментально все озаботились. В своеобразной манере, конечно, но зато обеспечили всем и практически сразу! А взрослая человеческая девица заинтересовала только Хова. Неужели мне всё-таки придётся к нему переехать? Если так, то долго мой маскарад не продержится. Пусть большую часть времени он живёт в Фогруфе, но заметить, что брат и сестра не появляются вместе, ему будет несложно, понадобится всего один вечер...
Электричка мерно убаюкивала перестуком колес, и мысли невольно подстроились под ритм, потекли лениво, медленно. Я залипла на тающий в подкравшейся тьме пейзаж и, зазевавшись, чуть не пропустила собственную остановку. А времени до превращения оставалось немного. Вот было бы весело пассажирам, начни я, безобидная девушка, внезапно превращаться в мальчика!
Кое-как освежившись в привокзальном туалете, я поглубже натянула шапку, поправила почтальонку и пошла прочь из сияющих фонарными огнями городка. Ночь выдалась изумительно светлой: луна почти вошла в полнолуние, и от её холодного света снег на скалах таинственно мерцал бриллиантовой крошкой. Ветер играл с ней, просеивая сквозь свои невидимые ладони, отчего лунным сиянием полнился даже воздух. И море... В тёмных водах шепчущего моря пенилось серебро. Как же это было красиво!
И чертовски холодно.
В
Сквозь марево боли пробился незнакомый голос, сказав на чистом русском языке:
– Ну, будет, будет… Дыши глубже.
Крепкие руки подняли меня с земли, завернули в огромный пушистый плед, которого у меня отродясь не бывало, и усадили поближе к костру на покрытое незнакомым одеялом бревнышко. В руки ткнулась тёплая кружка с густым горячим супом. В супе плавали сухарики. Сухарики были добыты с симпатичного раскладного стола, и на том столе стоял ещё и чайник и лежало ещё много всего.
Я от такого сервиса обалдела окончательно.
Неожиданный благодетель, коротко стриженный мужчина лет тридцати пяти на вид, расплылся в широкой, странно знакомой улыбке.
– Здравствуй, внучка… - прошелестел он и, глянув мне за спину, предупреждающе погрозил пальцем.
– Сиди смирно, хранитель. Я царствовал на земле, когда твоих далеких предков только придумывали.
– Привет, дед, - вздохнула я, отхлебнув из кружки.
– Ай, знакомься, это Змей, один из старейших человеческих тотемов. До недавнего времени он подрабатывал безумием Владыки Златовласа.
Ай вышел вперёд, напряжённый и страшный в полуобороте, который делал его похожим на минотавра.
– Не тот ли самый, из-за которых людей из рая изгнали?
– дерзко спросил он, кое-как вернувшись в человеческий вид.
– А, ты из тех поклонников иудейских сказок!
– воскликнул Змей, прищёлкнув пальцами, и его улыбка из противной стала очаровательной.
– Люди всё переврали. Моя злодейская роль в той истории безумно преувеличена.
Ай поджал губы, по-лошадиному фыркнул и скрылся в палатке.
– Ты пей супчик-то, - обратился ко мне Змей, заботливо пригладив кудряшки и стерев со лба испарину.
– Сейчас плов дойдёт и нормально покушаешь. Я тебе ещё ведро принёс с кипятильником на магокристаллах. Поверить не могу, что чужаки слёзы своих мёртвых людям вместо угля отдали! Это же надо, а?
Он толкнул меня в бок, призывая изумиться вместе с ним. Но после напряжённого дня с профессором и превращения на вопросы вроде «А как ты меня нашёл?» или «Зачем пришёл?» никаких сил не осталось. И так понятно. Я прихлёбывала горячий супчик - кстати, очень вкусный - и наслаждалась теплом.
– Мордашку мог бы выбрать и посимпатичнее, - единственное, что сказала ему.
Тело дед действительно выбрал непримечательное. Тут у каждого второго такое узкое лицо, светлые глаза и соломенные волосы. Единственное, чем он запоминался - худоба. Такая бывает у людей, долго пролежавших на больничной койке.
– У всех симпатичных были или жёны, или поклонницы. Одинокий коматозник оказался только один, - ответил дедуля и с удовольствием отпил из своей кружки. Судя по виду - чай с молоком.
– Кстати, меня из комнаты вышибли, я у тебя тут перекантуюсь? Так, кажется, сейчас говорят, да?