Второй Фаэтон: восемь часов до смерти
Шрифт:
Встреча носила нарочито скромный характер. Обычный американский фастфуд, никакого спиртного, ничего афиширующего.
Полковник был недоволен.
– Поступающая информация носит нескоординированный характер. Каждый из ваших учёных видит дело только в пределах своей узкой специальности и не замечает ничего, что рядом. При таких условиях недостаточно просто обрабатывать поступающую таким образом информацию. Нужна группа, консолидированная сразу на получение комплексной информации.
Доктор Хокинс улыбнулся.
– С некоторых пор у нас работает
– Почему бы вам не предложить этому русскому подобрать кандидатов в такую группу и возглавить её? У русских учёных, действительно, благодаря устарелой системе образования, лучше развито образное мышление, чем у наших или у европейских.
– Я понял вас. Сделаем. Сейчас он предсказывает масштабное повторение явлений, подобных нью-йоркскому, и советует начать сплошную эвакуацию всех атлантических штатов.
– Серьёзное заявление! Тем более возьмите его к себе и ускорьте создание группы под его непосредственным руководством. Пусть скорее готовят обоснование. А знаете ещё один любопытный факт?
– Какой?
– Арабские шейхи через подставных лиц скупили множество территорий в разных странах, потратив на это почти все свои активы в несколько триллионов долларов. И знаете, что наиболее удивительно? Догадайтесь, где они скупили земли?
– Вероятно, в каких-нибудь сейсмически спокойных зонах, вроде Бразилии, Западной Африки, наконец, единоверного им Пакистана.
– А вот и нет! Они скупили земли в Индонезии, на Филиппинах, некоторых островах Океании! В зонах вулканизма и высокой сейсмической опасности! Как вы это объясните?
– Откровенно говоря, пока никак. Рациональное объяснение не приходит в голову. Либо они кем-то дезинформированы, либо, наоборот, знают то, чего не знаем мы.
– Поскольку второй вариант не исключён, их мотивацию надо выяснить. Пусть создаваемая группа тоже этим займётся. Не сообщайте ей данный факт, просто направьте исследования ещё по одной линии: прогнозирование активности в существующих вулканических регионах.
…
Перед директором ГИН сидел человек в штатском.
– Нехорошо получается, Юрий Борисович, – молвил он, – разбрасываетесь кадрами по заграницам. Сначала Фескин, теперь вот Любарский. Этак отечественная наука совсем без специалистов останется. А Любарский, между прочим, сейчас в Американском институте наук о Земле работает, рядом с Вашингтоном. Там все под колпаком у ЦРУ.
– Да не знал я его почти и не контактировал с ним! – нервно отвечал Юрий Борисович. – Его начальник отдела спугнул, пригрозил увольнением.
– От одних таких угроз в Америку не сбегают. Не умели вы его выслушать как следует. Он наверняка хотел сообщить что-то важное. Американцы так просто к себе не берут. Нашли в нём пользу, значит. Придумывайте теперь, как его вернуть.
Директор ГИН помолчал, скривился и наконец молвил:
– У него тут вроде
– Может быть. Это вы правильно сказали. Мы займёмся этим. Вы работайте.
…
Любарский был доволен предоставленной ему инициативой. Меньше чем за неделю он представил список членов группы из самых перспективных, нестандартно мыслящих, на его взгляд, учёных института. Среди них было больше европейцев и восточноазиатов, чем американцев, что, впрочем, естественно. Далеко не все кандидаты согласились войти в намеченную группу. У многих были свои творческие интересы, а важность целей создания такой группы держалась в секрете даже от Любарского. Среди оставшихся царил эгалитаризм. Любарский не был здесь никаким назначенным руководителем, но благодаря своей способности к научному синтезу стал в ней признанным неформальным лидером.
С некоторых пор Любарский стал получать на е-мейл письма от жены. Она писала, что раскаялась во многом, хочет перетереть об отношениях, скучает. Любарский вначале отвечал довольно грубо, что вот теперь, когда он переехал в Штаты и перед ним раскрылись перспективы в жизни, ей захотелось воспользоваться готовеньким, а раньше, в более тяжёлый период, она же сама его и бросила. Но она настойчиво умоляла простить, и он, в конце концов, сжалился. Ему подумалось, что, может быть, это всё-таки шанс восстановить нормальную жизнь, как у людей. Может, ему удастся вытащить её с сыном сюда, в Соединённые Штаты? Тут есть о чём, что называется, «перетереть». Ведь, в конце концов, он сбежал сюда тайком, даже не простившись с ними, не увидевшись напоследок.
В декабре Любарский сдался. Сказал коллегам, что должен повидаться с женой и сыном, а может даже привезти их, в итоге, в Америку. Его намерение встретило бурное одобрение и пожелание удачи. Любарский намеревался смотаться в Москву и обратно ещё до Рождества.
Пройдя все необходимые контроли и досмотры в международном аэропорту имени Даллеса, Любарский прошёл к воротам, где должна была происходить посадка на рейс в Москву. Найдя свободное место, он присел и погрузился в ноутбук. Он почувствовал, что возле него кто-то остановился. Любарский поднял глаза.
– Мистер Любарский? – произнёс приветливого вида молодой человек в спортивного покроя куртке и светлой рубашке.
– Да, а откуда вы меня знаете?
– О, вы довольно известный учёный! Извините, я работаю в том же институте. Я узнал, что вы летите в Москву, а у меня есть для вас важная информация. Но я хотел бы сообщить её вам в более приватной обстановке.
Они прошли в ближайшее кафе для отлетающих, заказали по чашечке эспрессо.
– Я гражданский сотрудник АНБ59 Ян Вайзер, вот мои полномочия, – неожиданно представился молодой человек, показав служебную карточку. – У меня действительно есть для вас важная информация, которой вы можете распорядиться, как вам угодно.