Второй Фонд
Шрифт:
Но тогда не было больно.
Будет ли так же при встрече с губернатором? Соединится ли то, что было раньше, с туманной мечтой, которую называют словом Демократия? Мул – тоже мечта, и только Нице принадлежит его, Притчера, верность.
Притчер судорожно вздохнул. Его тошнило.
Долетел голос Ченниса:
– Нас зовут, генерал.
В дверях появился полный достоинства и спокойного уважения старейшина и проговорил:
– Его Превосходительство губернатор Россема, исполняющий здесь волю правителей Ницы, рад позволить вам
– Конечно, – Ченнис подтянул пояс и накинул на плечи россемскую шубу.
Притчер сжал челюсти. Игра началась.
На вид губернатор Россема не был страшен. Его глубоко посаженные глаза, окруженные сетью морщин, глядели пронзительно, но сквозь темно-русые волосы просвечивала лысина, а свежевыбритый подбородок был мал, мягок и, согласно лженауке об определении характера по чертам лица, слаб.
Притчер решил смотреть губернатору не в глаза, а на подбородок, хотя не был уверен, что это поможет. Он не надеялся, что ему вообще что-либо поможет.
Губернатор заговорил высоким голосом, безразлично:
– Добро пожаловать в Ницу. Мир вам. Вы не голодны? – и махнул изящной, опутанной синими венами рукой в сторону П-образного стола.
Гости поклонились и сели с внешней стороны перекладины буквы «П».
Губернатор сел с внутренней стороны перекладины, вдоль ножек расположились старейшины.
Губернатор говорил короткими, отрывистыми фразами: хвалил блюда, приготовленные из ввезенных из метрополии продуктов (блюда действительно были тонкие, но не более вкусные, чем простая деревенская пища), сетовал на погоду, пытался вызвать гостей на разговор о космических путешествиях.
Ченнис говорил мало, Притчер молчал.
Наконец, подали десерт из каких-то тушеных фруктов. Расправившись с ним, губернатор откинулся на спинку стула. Его маленькие глаза блеснули.
– Я наводил справки о вашем корабле. Хотел оказать вам помощь в его осмотре и, возможно, ремонте. Мне сказали, что его местонахождение неизвестно.
– Верно, – небрежно бросил Ченнис. – Мы оставили его в космосе. Это большой корабль, оснащенный всем необходимым для длительных полетов и обороны от возможного нападения. Мы подумали, что, стоя у всех на виду, он может вызвать у людей сомнения относительно наших мирных намерений. Мы вышли к вам лишь вдвоем и без оружия.
– Весьма дружественный акт, – заметил губернатор без особой уверенности. – Вы говорите, корабль большой?
– Ваше Превосходительство, это не военный корабль.
– Хм... Откуда вы?
– Из маленького мира в секторе Сантэнни, Ваше Превосходительство. Это очень незначительный мир, вы даже можете не знать о его существовании. Мы хотели бы завязать с вами торговые отношения.
– Хм... Что вы можете продать?
– Машины, Ваше Превосходительство. В обмен на мех, лес, зерно.
– Хм... – губернатор колебался. – Я слабо разбираюсь в торговле. Возможно, нам удастся прийти к соглашению, выгодному для обеих сторон, но сначала
Ответа не последовало, и губернатор повторил, теперь уже ледяным голосом:
– Мне необходимо осмотреть ваш корабль.
Ченнис рассеянно ответил:
– К сожалению, в настоящий момент корабль проходит ремонт. Если, Ваше Превосходительство, вы согласны подождать сорок восемь часов, вы сможете его осмотреть.
– Я не привык ждать.
Впервые за все время Притчер решился посмотреть губернатору в глаза.
У него перехватило дыхание. Притчеру казалось, что он тонет, но тут губернатор перевел взгляд на Ченниса. Тот сказал, как ни в чем не бывало:
– Раньше, чем через сорок восемь часов, корабль посадить нельзя. Мы безоружны. Неужели вы сомневаетесь в честности наших намерений?
После долгого молчания губернатор резко сказал:
– Расскажите мне о своем мире.
На этом неприятные вопросы кончились. Губернатор, исполнив свои официальные обязанности, потерял к гостям интерес и слушал вполуха.
Вернувшись после аудиенции в свою комнату, Притчер решил проверить себя. Затаив дыхание, он осторожно «прощупывал» свои эмоции. Он не нашел в себе перемен, но должен ли он их найти? Ведь не чувствовал он себя другим, когда его обратил Мул. Все казалось вполне естественным и даже больше: казалось, что так и должно быть.
Притчер предпринял эксперимент.
Мысленно он крикнул: «Второй Фонд должен быть обнаружен и уничтожен!»
Честная ненависть возникла в его душе с этими словами. Чистейшая ненависть, без тени сомнения.
Тогда Притчер заменил слова «Второй Фонд» словом «Мул». Его охватил ужас.
Что ж, пока все в порядке.
А вдруг на него повлияли по-другому, как-нибудь незаметно? Может, в нем произошли какие-то перемены, которых он не замечает именно потому, что они произошли?
Этого не узнать.
Однако, он по-прежнему верен Мулу. Если это не изменилось, остальное не имеет значения.
Притчер вернулся к действительности. Ченнис что-то делал в своем углу комнаты. Притчер небрежно потеребил большим пальцем браслет-передатчик.
Получив ответ, он почувствовал величайшее облегчение, а вслед за ним – чуть ли не слабость. На суровом лице генерала ничего не отразилось, но душа пела от радости.
Ченнис поднял на Притчера глаза, еще не зная, что фарс закончился.
Четвертая интерлюдия
На улице встретились два спикера Исполнительного Совета.
Один сказал:
– У меня есть известие от Первого.
Второй испуганно заморгал:
– Точка пересечения?
– Да! Дожить бы до завтра!