Второй Фонд

Азимов Айзек

Даже Манн выглядел смущенным, и Пеллеас Антор продолжал:

— Ну, проверим его?

— Как? — спросил Дарелл.

— Вы спрашиваете, как? Есть очевидный способ. У вас есть его энцефалографические записи десятимесячной давности, не правда ли?

Он указал на хмурящегося библиотекаря и громко сказал:

— Попробуйте, откажитесь подвергнуться анализу.

— Я не объект, — вызывающе сказал Манн, — я человек и всегда им был.

— Вы можете знать? — сказал Антор с презрением. — Я пойду дальше. Я хочу, чтобы каждый подвергся анализу. Была война. Манн

был на Калгане, Тербор был на борту корабля над всеми воевавшими территориями. Дарелл и Семик также отсутствовали, и я больше никому из вас не доверяю. И чтобы играть честно, я тоже пройду тестирование. Так вы согласны? Или я сейчас уйду — и пойду своим путем?

Тербор пожал плечами:

— У меня нет возражений.

— Я уже сказал, что не возражаю, — сказал Манн.

Семик махнул рукой в молчаливом согласии, Антор ждал Дарелла. Наконец, Дарелл кивнул головой.

Иголки вычеркивали изящные линии по миллиметровке, пока молодой невролог с тяжело нависшими веками оцепенело сидел на откидном сиденье. Из подшивок Дарелл достал папку со старой Анторовской энцефалографической записью. Он показал ее Антору.

— Это твоя подпись, так ведь?

— Да, да. Это моя запись. Сравните.

Сканнер высветил старую и новую записи на экране. Все шесть кривых на каждой записи были на месте, и в темноте с жестокой ясностью прозвучал голос Манна:

— Ну, посмотрите сюда. Есть изменение.

— Это основные волны лоной доли. Это ничего не значит, Хомир. Эти дополнительные зазубрины, на которые ты показываешь, просто гнев. Принимать во внимание нужно другие.

Он коснулся контрольной кнопки, и шесть пар наложились одна на другую и совпали. Более глубокие амплитуды основных представляли повторение.

— Удовлетворены? — спросил Антор.

Дарелл отрывисто кивнул и сам сел на сиденье. За ним последовал Семик, а затем Тербор. Молча собрали кривые, молча их сравнивали.

Манн последним занял сиденье. Мгновение он колебался, затем, с отчаянием в голосе, сказал:

— Теперь послушайте, я иду последним и под напряжением. Я надеюсь, на это будет сделана должная скидка.

— Будет, — уверил его Дарелл — Никакие твои сознательные эмоции не будут влиять сильнее основных, и они не важны.

За этим, казалось, прошло несколько часов в полном молчании…

И в темноте, пока сравнивали, Антор сипло сказал:

— Конечно, конечно, это только начало комплекса. Не это ли он говорил нам? Нет такой вещи, как вмешательство, это только глупая антропоморфическая идея… но взгляните на это! Совпадение, я думаю.

— В чем дело? — взвизгнул Манн.

Рука Дарелла крепко легла на плечо библиотекаря.

— Спокойно, Манн — тобой управляли, онитебя настроили.

Потом загорелся свет, и Манн озирался вокруг себя страдающими глазами, делая ужасное усилие, чтобы улыбнуться.

— Конечно, вы не можете говорить серьезно. В этом есть какая-то цель. Вы проверяете меня.

Но Дарелл только покачал головой:

— Нет, нет, Хомир. Это правда.

Неожиданно глаза

библиотекаря наполнились слезами.

— Я не чувствую никаких изменений. Я не могу в это поверить. — С неожиданной убежденностью: — Вы все заодно! Это заговор!

Дарелл попытался сделать успокаивающий жест, но его руку отбросили. Манн зарычал:

— Вы собираетесь убить меня. О Космос, вы собираетесь убить меня!

В стремительном прыжке Антор бросился на него. Резкий удар кости о кость, и Хомир ослаб и обмяк, и в глазах его застыл страх.

Антор нетвердо поднялся и сказал:

— Нам лучше связать его и заткнуть в рот кляп. Позже мы сможем решить, что с ним делать. — Он откинул назад длинные волосы.

Тербор спросил:

— Как вы заподозрили, что в нем что-то не то?

Антор повернулся и иронически посмотрел на него.

— Это было нетрудно. Понимаете, случилось так, что я знаю, где на самом деле Второй Фонд.

Чередование шоков уже не производит должного эффекта…

И как можно мягче Семик спросил:

— Вы уверены? Я хочу сказать, что мы только что прошли через это с Манном…

— Это не то же самое, — ответил Антор. — Дарелл, за день до начала войны я разговаривал с вами очень серьезно. Я пытался убедить вас уехать с Терминуса. Я бы сказал вам тогда то, что скажу сейчас, если бы мог верить вам.

— Ты хочешь сказать, что знал ответ полгода? — улыбнулся Дарелл.

— Я понял это в тот момент, когда узнал, что Аркадия уехала на Трантор.

И Дарелл с неожиданным испугом вскочил на ноги:

— Какое Аркадия имеет к этому отношение? На что ты намекаешь?

— Абсолютно ни на что, кроме всех очевидных событий, о которых мы так хорошо знаем. Аркадия отправляется на Калган и в ужасе бежит в самыйцентр Галактики вместо того, чтобы вернуться домой. В Лейтенанта Дирижа, нашего лучшего агента на Калгане, вносят изменения. Хомир Манн едет на Калган, и его тоже изменяют. Мул завоевал Галактику, но, довольно странно, сделал Калган своей штаб-квартирой, и мне приходит в голову, был ли он завоевателем — или, возможно, инструментом? На каждом шагу мы слышим: Калган, Калган, ничего, кроме Калгана, — мир, который в неприкосновенности уцелел во всех битвах на протяжении века.

— Ну, и ваш вывод?

— Это очевидно. — Глаза Антора смотрели напряженно. — Второй Фонд на Калгане.

Тербор прервал:

— Я был на Калгане, Антор. Я был там на прошлой неделе. Если там был какой-нибудь Второй Фонд, то тогда я сумасшедший. Лично я думаю, что сумасшедший вы.

Молодой человек яростно набросился не него:

— Ну, так вы тогда толстый дурак. Чем, вы думали, должен быть Второй Фонд? Средней школой? Вы думаете, Излучающие Поля в непроницаемых лучах расшифруют «Второй Фонд» на зеленое и красное вместе с прибывающими маршрутами кораблей? Послушайте меня, Тербор. Где бы они ни были, они образуют компактную олигархию. Они должны быть так же хорошо спрятаны на планете, на которой существуют, как и сама планета в Галактике, в целом.