Второй Год
Шрифт:
— Он сказал, что узнает меня где угодно. Даже после смерти мы найдем друг друга.
Я задохнулась на последних словах, горячие слезы, с которыми я так упорно боролась, наконец-то победили и закапали на мою маску.
— Мне было так больно, когда я подумала, что он поцеловал меня, не зная, кто я такая. Будто он изменял мне. Но на самом деле еще больнее, если он знал, что это я. Между нами слишком много разногласий, чтобы он мог просто наброситься с поцелуем.
Я видела на его лице желание. Я тоже это чувствовала. Но мой гнев на Ашера почти навсегда поселился в душе. Настолько, что,
— Я горжусь тобой, — внезапно сказала Илия, шокировав. — Знаю, как тебе, должно быть, было тяжело, когда он так к тебе прикасался, но ты не сдалась. Ты сопротивлялась. Ты показала ему, какая ты сильная сейчас.
Я не чувствовал себя сильной. Мне казалось, что гребаный порыв ветра разобьет меня на миллион крошечных кусочков, пока я не превращусь в обрывок воспоминаний. Но я уже бывала в таком мрачном месте, как это, и выходила оттуда более сильной.
Это не победит меня.
34. Ашер
— Мы зашли слишком далеко, черт возьми, — сказал Кэлен, проводя руками по волосам. Его лицо было перекошено от гнева, и обычно я бы беспокоился об этом — его поганое прошлое часто возвращалось, чтобы преследовать его, и хотя с тех пор, как в нашей жизни появилась Мэдди, ему стало лучше, в последнее время…
Да, я беспокоился о Кэлен больше, если бы у меня не было своих проблем.
— Защита Мэддисон была нашей целью с самого начала, — напомнил я им. — Боги не шутят с этим, и пока я не узнаю весь масштаб их плана, мы должны быть осторожны.
За последние несколько недель мы многому научились. Мы узнали, что совет богов прямо сейчас принимает решение о возрождении Атлантиды, и до тех пор, пока это не будет решено, над городом будет царить стазис. Мы также узнали, что Мать богов пробудилась впервые за тысячу лет. Без сомнения, это произошло из-за Галиндры и того, что она планировала.
— Ты не соблюдал дистанцию сегодня вечером, — сказал Джесси львиным рыком. — Ты поцеловал ее, брат. Мы все это видели.
Джесси слишком сильно переживал за Мэддисон, но я не мог его винить. Он много раз оказывался рядом с ней, когда я не мог, и в глубине души я знал, что он, вероятно, был для нее более надежной парой. Если бы я был более опытным, я бы отступил и отдал ее Джесси. Но я не мог этого сделать. Даже ради Мэддисон. Я был слишком эгоистичным, и я нуждался в ней. Я жаждал ее.
Она была моей.
— Я совершил ошибку, — грубо признался я. — Сегодня вечером она выглядела такой красивой и… счастливой. Мне нужна была всего секунда, чтобы прикоснуться к ней. — Я мрачно усмехнулся. — Мэддисон — моя слабость. Так было всегда. Мрачный смех затих, когда я, облокотившись на перила, оглядел Академию. — По правде говоря, я не уверен, что смогу продолжать в том же духе. Защищая ее, я одновременно разрушаю ее. Разрушаю нас обоих. Галиндра предупредила меня, что у меня никогда не будет пары, потому что я всегда буду верен только ей. Она хочет, чтобы я был сосредоточен. Моя сила. Моя сила должна принадлежать ей и только ей.
То, как она говорила и прикасалась ко мне, было чертовски тревожно. Не как мать. Я был благодарен подъему города за то,
— Не только я… мы пятеро. Она убьет любого, кто встанет у нее на пути. Мы защищали Мэддисон, Илию и Лариссу… У нас не было гребаного выбора. Но…
Я не мог продолжать в том же духе.
— Но мы все еще не придумали, как победить Галиндру, — напомнил мне Рон, облокотившись на перила и задрав одну ногу, он тоже смотрел на улицу. — Последнее заклинание, которое ты использовал, было направлено на уничтожение богов, обитающих в телах супов. Это не сработает с богами в их собственных телах. Нам нужно что-то посильнее.
Я долго искал, но лучшее, что нашел, — это заклинание, позволяющее погрузить бога в анабиоз. Но это был мой запасной план, потому что было бы очень сложно следовать всем требованиям этого конкретного заклинания. Кроме того, я хотел, чтобы они умерли. Я больше никогда не дам им прикоснуться к Мэддисон или угрожать ей.
— Мэддисон и ее друзья сильные, умные и находчивые, — сказал Аксель, и его голос звучал так же хреново, как и в последние несколько месяцев. Он согласился с моим планом, но он ему не понравился. — Держа ее в неведении, ты потерял важного союзника в этой битве.
Блядь. Я ударил рукой по столбу, отчего стена дома задрожала.
— Ты прав. Я знаю это. Но ты также не видел Галиндру. Ты не чувствовал ее силы. Она держала меня в плену. Я был полностью в ее власти. Если бы она не думала, что я ей нужен… что мы ей не нужны, она бы щелкнула пальцами и превратила нас в пыль, не задумываясь.
Я видел, как она поступала с несколькими супами и даже с несколькими богами помельче, которые вставали у нее на пути.
— Но нам чего-то не хватает в вас троих, — добавил Аксель, шевеля пальцами, словно загадывая желание достать волшебную ручку и бумагу. — В вашем рождении было что-то такое, что напугало других богов. Напугало Мать всего сущего, если вы правы, и именно она потопила Атлантиду. Нам нужно выяснить, что это такое, и разделять вас троих — не лучший способ сделать это.
Он был прав. Эта жгучая мысль посещала меня каждый божий день с тех пор, как я был уничтожен и возродился в водах своего рождения.
— Все внутри меня говорит, что ты прав, — сказал я Акселю, — но я боюсь, что эти чувства вызваны тем, что я жажду Мэддисон. Я чертовски люблю ее. Жить без нее так, как сейчас, хуже смерти.
Если Галиндра выиграет эту битву… если Мэддисон будет отнята у меня, тогда я найду способ следовать за ней, потому что вечность, проведенная на этой земле без моей пары, — это не то, о чем я могу даже подумать. Ни на секунду.
Джесси встал и хлопнул меня по плечу, и впервые за долгое время я почувствовал, что мы впятером снова действуем синхронно. Связь между нами усилилась, словно подтверждая мои чувства.
— В этой ситуации, думаю, нам всем нужно быть эгоистами, — сказал он. — Мы впятером не можем существовать без Мэддисон. Мы все чертовски испорчены… ты в первую очередь. Я не уверен, что с тех пор, как ты вернулся, ты спал больше двух часов в сутки. Так больше продолжаться не может. Пора вернуть Мэддисон.