Второй Год
Шрифт:
— Пошли, — с облегчением сказал Джонс. Мы перешли по мосту через ров и поспешили миновать барьер. На другой стороне нас ждал переход.
— Я могу открыть один из них на территории, — напомнила я Главе.
Он одарил меня легкой улыбкой.
— Да, я знаю, моя дорогая. Но иногда мне нравится соблюдать правила Академии. Ну, знаешь, подавать пример.
У меня вырвался смешок.
— О, да. Простите.
Он отмахнулся от меня, и я поняла, что на самом деле он не был расстроен теми особыми вольностями, которые я себе здесь позволяла. После этого мы отправились в ближайший аэропорт, предназначенный только для супов, тот
Неа. Я была выше подобных мыслей.
Я была женщиной с глубоким интеллектом…
Да, черт возьми. Я даже не собиралась убеждать себя.
Самолеты определенно не были для нас самым быстрым способом добраться туда, но я знала, что некоторые супы — особенно вампиры и оборотни — предпочитали этот способ передвижения. Порталы были неизвестны и пугали тех, кто не контролировал магию таким образом.
— Полет займет чуть больше часа, — сказал Глава Джонс, усаживаясь в одно из передних кожаных кресел пилота, оставив те, что поодаль, для нас с Ашером. Когда я укладывала свою сумку в лоток на потолке, я почувствовала, как тепло Ашера разливается по моей спине. Он придвинулся ближе, и энергия разлилась между нами, его запах наполнил мои чувства, посылая боль в сердце и жар в интимные места.
Блядь. Мое тело не знало, будет ли оно с Ашером или нет.
Определенно, нет.
Спасибо за напоминание.
— Ты не возражаешь? — прямо спросила я, когда он прижался ближе и потянулся через мою голову, чтобы положить свою сумку в то же отделение, что и я. — Уверена, что ты можешь спрятать свое барахло где-нибудь еще.
Я повернула голову достаточно, чтобы увидеть его ослепительную улыбку, заросли волос на лице, которые ему так шли, и чертовы ямочки на щеках.
— Безопаснее, если мы будем хранить их вместе, — сказал он бодро. — Так они не будут перемещаться во время полета и не повредятся.
Он издевался надо мной, я знала это. Я просто не могла понять, почему. Какова была его конечная цель?
Я крутанулась на месте, весь воздух покинул мои легкие, и я судорожно сглотнула, отчаянно надеясь, что во рту останется влага. Ашер стоял прямо у меня за спиной, обеими руками опираясь на полку над головой, почти прижимая меня к спинке сиденья.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — мягко сказал он.
Твою мать. Я была в полной заднице.
— Спасибо, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос не звучал хрипло. — Не мог бы ты… э-э… может быть, подвинуться. Мне нужно занять свое место.
Взгляд его глаз был прикован к моим, зеленые глаза с золотыми прожилками, и я подумала, смогу ли я на самом деле пережить, не видя этих прекрасных радужек всю оставшуюся жизнь. Я была такой сильной и независимой, когда его не было рядом, но сейчас, когда он был здесь, я могла думать только о том, как бы прикоснуться к нему. Раствориться в нем.
Он не хочет тебя! Это было суровое, но необходимое напоминание.
Прежде чем я успела смутиться, Ашер опустил руки и отступил назад, заняв место напротив. Покраснев — я чувствовала, как
По крайней мере, он был передо мной, и мне оставалось только смотреть ему в затылок в течение часа.
Как раз перед тем, как пилот объявил, что пора взлетать, Ашер вскочил со своего места и несколькими грациозными шагами обошел вокруг, чтобы сесть… прямо, блядь, рядом со мной.
— Что ты делаешь? — прошипела я, желая пошевелиться, но самолет уже тронулся с места, и я знала, что до взлетно-посадочной полосы осталось совсем немного.
— Боюсь полетов, — сказал Ашер, все еще улыбаясь. Его веселость меня пугала, потому что за последние несколько недель я привыкла к ворчливому Ашеру.
На самом деле я никогда не летала с Ашером, чтобы знать, нервничает ли он, но у меня было сильное подозрение, что это очередная ложь.
Объявление прозвучало быстро, а затем самолет резко рванул по взлетно-посадочной полосе. Ашер потянулся и схватил меня за руку, и когда я дернулась от неожиданности, поворачиваясь к нему, я чуть не рассмеялась, увидев напряженное выражение его лица.
— Ты можешь летать и без самолета, — напомнила я ему. Я твердила себе, что нужно отпустить его руку, но по какой-то причине не могла себя заставить. — Я буквально видела, как ты летал со своей… матерью.
Он бросил на меня мрачный взгляд.
— Во-первых, она давала мне дополнительные силы, когда я был рядом с ней. Сейчас у меня их нет. А во-вторых… это пережиток страха, оставшийся со времен детства. Самолет родителей разбился вместе со мной, когда мне было шесть. Это произошло во время взлета. К счастью, им удалось наложить защитное заклинание, которое предотвратило худшее, но я никогда не забуду тот страх. С тех пор я ненавижу взлет.
Черт побери. Ашер действительно испугался. Я пошевелила рукой, и он неохотно отпустил меня. Я перевернула ее, и он удивленно посмотрел на меня, когда я переплела наши пальцы.
— Ты можешь закрыть глаза, — тихо сказала я ему. — Я дам тебе знать, когда все закончится.
Наши взгляды снова встретились; мое сердце готово было выскочить из груди. Наверное, чтобы добраться до Ашера. Потому что я так сильно хотела добраться до Ашера, что это причиняло боль. А еще мне хотелось убежать от него так быстро, чтобы я летела быстрее самолета.
Но сейчас я держала его за руку, и он не сводил с меня глаз. Даже когда я отвела взгляд, не в силах справиться с переполнявшими нас эмоциями. Даже когда самолет выровнялся, и мы летели минут двадцать, прежде чем снова начать снижение.
Наконец, когда я больше не могла этого выносить — мой гнев взял надо мной верх — я прорычала:
— Что? Почему ты продолжаешь смотреть на меня?
Я отдернула руку, борясь с желанием задрожать от потери тепла его кожи.
— Я, блядь, тебя не заслуживаю, — сказал он своим тихим, рокочущим голосом. — Прости меня за то, как я с тобой обращался.
В ту секунду меня могло сбить со стула даже легкое перышко. Ашер… извинялся.
— Я не понимаю, — наконец выдавила я. Какого черта я оказалась запертой с ним на этой металлической птице? Я не была уверена, что у меня хватит душевного равновесия выдержать этот разговор, и в то же время… Мне нужны были ответы. — Что вдруг изменилось? Ты с ребятами исчезаешь на несколько недель, а когда возвращаешься, ты такой… милый.