Второй концерт
Шрифт:
– А, только наши учителя знают, что правильно, а что нет. Ты что, забыл? У нас на репетициях знаешь, как весело? На меня орут, что я чуть ли не блядь, делаю все не так, как надо! Я думаю: ладно, сделаю, как хотят они. Опять не то! В итоге я делаю, как изначально мне хотелось, а они мне: «Во-о-о-о, то, что нужно!»
– Но их то ты слушаешь!
– Их слушаю. Потому что четко знаю для чего.
– Для чего?
– Чтобы стать балериной.
–
– Ну, не знаю вообще-то. Алла Сергеевна меня выгоняет, но потом пускает. Ха, точнее я сама возвращаюсь тихонько, а она делает вид, что не замечает. Саныч выгоня-я-я-ет. Постоянно причем, все ему не так! Но я к нему на допы 43 прихожу, и там он с меня три шкуры сдирает, чтоб слезы градом лились и ходить еле могла.
43
Допы (сл.) – дополнительные занятия.
– А допы это…?
– Дополнительные репетиции для солистов.
– Офигеть! Как ты со своим поведением попадаешь в солисты?!
– Не знаю. Саныч когда видит, что я на износ работаю, перестает обижаться за плохое поведение. Не жалея себя, как он считает, надо работать постоянно. После успешного выступления я вновь никто.
– И ты терпишь его критику?
– Да, он и остальные в театре – моя семья. Понимаешь, я не терплю, когда меня задевают только ради того, чтобы унизить…. а когда учат любя да еще и для дела, то можно и потерпеть. Саныч на публике петушится, а так-то он нормальный мужик!
– Как он тебя называет? По имени?
– Глина.
– В смысле?
– Кусок вонючей, дебильной глины, из которого он должен что-нибудь слепить.
– Реально? Ха-ха.
– Да, как видишь, я не безнадежна.
– Да нет, я не это имел в виду.
– Есть еще одна белобрысая овца, которая и на классы не пускает, и на репетиции не ставит. Она меня терпеть не может, и это взаимно. Номера, в общем-то, у нее ничего, я бы станцевала, но, знаешь, статистика показывает, что после ее классов травмы гораздо чаще и серьезнее, поэтому я не огорчаюсь.
– Ха! А почему овца?
– А она нас постоянно тупыми овцами называла, пока я ей при всех твою цитату не озвучила. Даже Саныч улыбнулся, и она меня с тех пор возненавидела.
– Это какую?
– Какой учитель, такие и….
†
В воздухе повисло молчание. Иван
– Вот это да! – огонек начинает вращаться в океанах его глаз – Ничего себе крутит! И вы даже не узнали ее имени?! Ну вы дураки!
– У нас не принято допытываться или пытать, если человек чего-то не хочет. Надеюсь, что ты не дурак. Это предстоит выяснить либо тебе, либо журналистам в пользу сплетен и домыслов. Теперь ты понимаешь, почему нам надо ее вернуть?
– Господин Господь, она же такая маленькая и бледная! Откуда столько силы?! Хм…. на одного человека похожа.
Иван вновь открыл видео со Второго концерта и перемотал вперед.
– Ты видел пот на ее лице?
– Нет, я видел слезы.
– А тут уже смеется! Вот ненормальная! Все вы в большом искусстве ненормальные!
– За что ты так пытаешься не любить искусство?
– Слушай, правда! Одна и та же и за роялем, и в пуантах! Это инопланетянин? Если бы ты не сказал, я б не заметил! Она в танцах ваших так разукрашена, что сам черт запутается!
– Она играла быстрее, чем мы репетировали с Адой. Но всегда отражала музыку так, что сердце пело в унисон. Я раньше втайне думал, что только я и Фрида умеем настолько чувствовать музыку, но оказалось, что нет.
– Хочешь ее вместо Фриды на царское место?
– Ох, не говори ерунды, пожалуйста. Фрида – наш Фред. Ты ее недооцениваешь, Ванья!
– Смерть сильнее гениев.
– Уверен?
– Да.
– А я считаю иначе.
– Считай….
За окном гуща зеленых лесов сменяется полями. Скалистые камни построены древностью. На лазурно-голубом небе висят белые пластиковые пакеты. Природа наделила человека удивительной способностью к саморегенерации. Благодарность последовала далеко не от всех.
†
– Любовь Александровна, это невозможно!
– Что, опять?
– Мы ваще тут ни при чем!
– Нам Ирина Эолитовна сказала, что если мы не будем петь, то она поставит два.
– Ну вот, мы пели!
– Ага, и что вы пели, что?! Эти бескультурные люди мешают нам готовить выступление!
– I don’t believe in Peter Pen, Frankenstein or Superman!
– All I wanna do is….
– BICYCLE!! BICYCLE!! I want to ride my bicycle; I want to ride my bi-ike!
– Это невозможно! Я устала ставить двойки и терпеть это безобразие!
– Оставьте их у меня на пару минут, Ирина Эолитовна.
– Спасибо, Любовь Александровна! Позорище этого заведения!
– Сейчас, Федя, начнутся угрозы.
– Раз вы по-хорошему не понимаете, значит будет по-плохому! Если ты, Лара, будешь продолжать срывать уроки и уж тем более наши мероприятия, я, в свою очередь, сорву тебе все спектакли. Это ясно?!