Второй Саладин
Шрифт:
– Ясно, – сказал Майлз.
– Нет, я не пытаюсь строить из себя начальника, просто…
– Конечно.
«Давай, маленький святоша, – сказал себе Ланахан. – Давай, ты, вонючий прыщавый подлиза. Сделай что-нибудь! Скажи что-нибудь!»
– Еще минуточку, ладно, Майк? Я уже закругляюсь.
– Майлз, люди ждут, и…
– Я буду перед тобой в долгу. Я всегда отдаю свои долги. Я могу тебе помочь. Неплохо помочь. Понимаешь, о чем я? Я могу помочь тебе пробиться наверх. Прикрой меня.
– Майлз, я просто не могу. Я и так пошел вам навстречу и…
– Майк,
– Спасибо, Майлз. Я очень благодарен вам за понима…
– А в понедельник я первым делом отправлюсь к твоему шефу и скажу ему, что ты нарушил правила доступа, Майк.
Ланахан безмятежно улыбнулся Блюштейну.
– Форма двенадцать, Майк. Я здесь без формы двенадцать. Ты можешь схлопотать большие…
– Черт бы тебя побрал. Ах ты маленький…
– Не стой у меня над душой, жидовская морда. Не стой у меня над душой, твою мать, и будет тебе твоя карьера. Или можешь начинать собираться в Сибирь.
Ланахан бросил на Блюштейна полный самодовольного торжества взгляд. Майлз мог вести себя по-настоящему низко – он был на это способен, – и у него на глазах высокий юнец дрогнул под напором.
– Еще пять минут, Майлз. Черт бы тебя побрал. Говорили ведь, что ты сволочь!
Он рванул в темноту.
Майлз снова уткнулся в экран. Сообщение никуда не делось.
«Введите шестибуквенный код».
Френчи, сукин ты сын. Старый козел.
Старина Френчи. Умный старина Френчи.
А потом пришло озарение, словно из ниоткуда.
«Fe Ковбой».
Его взгляду открылся лес колонн и безмерное неуютное пространство под низким потолком. Все это походило на творение художника-абстракциониста, бескрайний лабиринт без конца и начала. Туннели, отсеки, путаница переходов в сумеречном подземном просторе. На каждой четвертой или пятой колонне светилась стрелка с оранжевой надписью «Выход». Чей воспаленный разум породил это место? Борхеса? Кафки? Беккета? Нет, конечно нет.
Этот подземный гараж ничем не отличался от любого другого такого же гаража в любом другом месте Америки.
Его глаза обежали все ряды и проходы между ними и не заметили следов человеческого присутствия. Но в любом из тысячи темных закоулков, во мраке, в вентиляционных отверстиях, в трубах, в лестничных колодцах мог скрываться человек.
Страх Данцига вновь расцвел пышным цветом – экзотическая, льдисто-голубая орхидея в груди. Похоже, таково было свойство его желудочно-кишечного тракта, подкашивающее и ослабляющее все системы организма изнутри. Его замутило, к горлу подступила желчь. Сердце стучало о ребра. Он хватал ртом воздух, отравленный застоялыми выхлопными газами. Данциг попытался взять себя в руки. Лучше бы у него не было нужды проявлять храбрость.
Первая теория современного государственного управления – самая элементарная,
«Я не храбрец, храбрецов считанные единицы». Солдаты интуитивно ощущают это, как будто нюхом чуют. Гражданские презрительно усмехаются: мол, трус. А в его случае подтекст еще и таков: еврей. Жид. Они избранные: их удел – мужество. Они держатся особняком, надменные, бессердечные. Он видел это выражение в их глазах, и в глазах Чарди тоже; он угадывал его в глазах неевреев уже полвека.
Данциг переступил порог и услышал, как пневматическая система с шипением закрыла за ним дверь и за спиной что-то щелкнуло. Замок?
Он сделал шаг вперед. Звук его шагов заметался под низким потолком.
– Чарди? Я здесь, мистер Чарди, – позвал он.
Улу Бег видел его. Их разделяло ярдов примерно сто, плюс еще десяток колонн – слишком большое расстояние для пистолетного патрона, которыми стрелял «скорпион».
«Ты должен подобраться вплотную», – велели они.
Он начал подбираться ближе. Это было несложно. Толстяк был очень напуган и все звал Чарди, так что можно было держаться в тени и слушать, как голос становится все громче и громче. Курд начал отсчет. Он собирался досчитать до сотни.
Глава 55
По экрану поползли ряды значков.
Номера.
Служебная директория
3839857495………2094875903
2884110485………0594847324
И так далее, и так далее, и так далее.
Ланахан нажал кнопку прокрутки, и цифры поползли вверх. Вздымающаяся волна чисел, исчезающая за верхним краем экрана.
Он жал на кнопку, пока цифры не перестали двигаться.
«МО», – выдала машина, «дальше».
Ланахан дал команду продолжить вывод.
«Fe Mo».
Давайте, дальше, дальше. «Мо». Давайте мне «Мо».
Он погрузился в море зеленых цифр.
Его так и тянуло задержать дыхание. Он словно с головой нырнул в математику.
«Я что, схожу с ума?»
Морские образы продолжали занимать его воображение, пока на экране мелькала зеленая рябь, и ему пришлось отдавать команду «Fe Mo» еще три раза.
А потом машина начала «подвисать».
Числа лениво ползли по экрану. Система явно собиралась «упасть». Вот-вот загорится сигнальная лампочка, высоко на стене: просим прощения, электронный мозг временно вышел из строя. И тогда для Ланахана все будет кончено: теперь дорога сюда заказана ему навсегда.
Пошевеливайтесь, сволочи, пошевеливайтесь, давайте, черт бы вас побрал.
Палец на кнопке прокрутки побелел и затек от напряжения. Цифры поползли еще медленнее. Они тащились так вяло, что ему хотелось умереть. Никогда ему не справиться с этим.