Второй шанс — 2
Шрифт:
— Бери, — сказал я голосом, не терпящим возражений. — В Москву всё-таки ездим, там нужно прилично выглядеть.
В глазах мамы появились слёзы, которые она тут же незаметно смахнула. Наверное, это было слёзы счастья, до этого в её жизни дублёнок никогда не случалось, и тут вот такой презент от сына.
Тем временем я добрался до нужного мне отдела, где за прилавком стояла уже знакомая мне продавщица.
— А, здравствуй, здравствуй, — расплылась она в улыбке в ответ на моё приветствие. — Как «Трембита» себя ведёт, синтезатор? Всё работает? Ну и хорошо. А сейчас
В итоге вскоре я стал счастливым обладателем компактной кассетной деки «Philips 851» 1974 года выпуска со встроенным усилителем и пары рижских колонок «Радиотехника 35АС-1» выпуска прошлого года. Продавщица предоставила мне возможность всё это послушать в сборе, подсунув кассету с записью песни «У нас, молодых» ВИА «Самоцветы».
У нас молодых впеpеди года
И дней золотых много для тpуда
Hаши pуки не для скуки для любви сеpдца
Для любви сеpдца той котоpой нет конца
Для любви сеpдца той котоpой нет конца…
Ух как содрогался весь магазин, как испуганно вжимали головы в плечи покупатели, когда я врубил колонки на полную мощность. Хорошо, сделал это на несколько секунд, иначе стены и потолок пошли бы трещинами, а с кем-нибудь из присутствующих мог бы приключиться инфаркт. И не сказать, что колонки прям вот уж бог знает какие здоровые, но звук, конечно, был выше всяких похвал. Что дека японская, что отечественные колонки — ни малейших нареканий. Правда, и стоило всё это удовольствие в общей сложности 1100 рублей, но я с такой жалостью смотрел на маму, что она не устояла. В конце концов, сказала она, я трачу свои деньги, хотя снятых с книжки денег хватило в обрез.
До кучи взял упаковку «нулёвых» кассет TDK по 9 рублей за штуку. Была возможность взять более чем в два раза дешевле МК-60, но мне хотелось, чтобы качество звука было на высоте и плёнку не зажёвывало. Чтобы все наши покупки увезти, пришлось ловить такси. Большинство вещей, включая колонки, отправились в багажник, но саму деку я держал на коленях.
— Вот, считай, сделали мы тебе подарок ко дню рождения, — с довольным видом заявил отец, когда мы занесли покупки в квартиру.
— Боря, ты совесть-то поимей! Это же всё куплено на деньги сына.
— Действительно, — поскрёб тот лоб своей заскорузлой пятернёй. — Ладно, тогда мы с матерью на хороший подарок тебе разоримся.
— Не нужно никому разоряться, — заявил я голосом, не терпящим возражений. — Обычно дарят то, что не нужно, а я купил себе как раз то, что хотел. А всё остальное у меня есть. Так что с вас — хорошее застолье, друзей приглашу и бабушку привезём.
В тот же день позвонил Вальке, поинтересовался, есть ли у него возможность переписать наши песни с бобины на компакт-кассету? Оказалось, есть, дома у него имелся и кассетник, который в прошлый мой визит к ним, когда я зубы лечил, на глаза мне не попался, а Валентин о нём и не распространялся. Перекинул шнур от одного магнитофона к другому — и готово.
— Принесу кассету с записью на следующую репетицию, — сказал басист.
— Отлично, а я чистую захвачу, на обмен.
— Да ладно, не стоит…
— Отставить, боец!
— Ого! Тогда я тебе на «BASF» запишу, чтобы был равноценный обмен и качество на уровне.
Получив свои руки кассету с нацарапанной на ней ручкой надписью «Группа «GoodOk», «Осенний альбом», тут же сунул кассету в кассетоприёмник и нажал клавишу воспроизведения. А потом балдел сорок с лишним минут — Валька записал все наши песни, включая «Волколака». А затем ещё и для родителей поставил. Правда, мама что-то уже не только слышала, но и видела, если вспомнить телепрограмму с нашим участием, а для отца творчество ансамбля, в котором практически все песни сочинял, а многие и исполнял его сын, было внове.
— Я думал, вы там на своих репетициях ерундой занимаетесь, а на самом деле очень даже ничего — сказал он.
— А той песни здесь нет, которую ты Пугачёвой написал? — спросила мама. — Тоже интересно было бы послушать.
— Мы её ещё не записывали, я попытался бы, может, под гитару её как-нибудь спеть, чтобы у вас было о ней какое-то представление, но гитару я уже вернул в училище. Мы как раз на последней репетиции попробовали её спеть дуэтом из нашего бас-гитариста и клавишницы, получается, кстати, вроде нормально, но на плёнку ещё не писали. Потерпите, вскоре принесу кассету с записью.
В первых числа марта позвонил Михаил Борисович и попросил к телефону маму. После занявшего минут пять разговора она села перед нами с отцом, поглядела на нас по очереди и сказала:
— Завтра иду знакомиться с новым местом работы в «Пензгражданпроекте». У них машинистка в декретный отпуск уходит, предлагают на её место.
— А зарплата? — спросил батя, сплёвывая шелуху от семечек в свёрнутый из газеты кулёк.
— Да хоть какая, — сказал я, — здоровье дороже.
Я вообще за то, чтобы мама была домохозяйкой, статью за тунеядство не пришьют, всё-таки человек не ведёт аморальный и асоциальный образ жизни, но, боюсь, она сама откажется сидеть дома. Так что пусть идёт на собеседование, соглашается на любой оклад.
Платить маме, как выяснилось на следующий день, будут 110 рублей, тогда как линотиписткой она получала и по две сотни, однако при этом никаких вторых смен и, самое главное, свинцовых испарений. Естественно, полный соцпакет, как сказали бы в будущем.
— Теперь нужно увольняться из типографии, — как-то растерянно сказала она.
— Увольняйся, — подбодрил я её, — отработаешь две недели или сколько там положено — и вперёд, на новую работу.
— А я ведь отгулы в счёт отпуска брала…
— Вот, они тебе ещё и за неотгулянный отпуск должны заплатить, — это уже батя влез.
В понедельник, 6-го, я во всём парадном в сопровождении Храбскова заявился в обком партии, а именно в Комитет по физической культуре и спорту. Здесь меня уже ждали председатель Комитета Александр Петрович Филиппов и региональный представитель спортивного общества «Трудовые резервы». Без лишней помпы получил из рук удостоверение Кандидата в мастера спорта, а значок он мне прицепил на лацкан пиджака.