Второй шанс для «старушки»
Шрифт:
— Прямо-таки граф? — удивился леший.
— Да, — подтвердил подельник.
— Ну пошли. Негоже заставлять таких людей ждать. Что-то меня уже это бездыханное мясцо не привлекает.
Леший пнул меня по ноге, сплюнул, и голоса стали отдаляться, а вскоре и вовсе затихли.
«Батюшки, это что ж, он обо мне? Бездыханная? Мясцо? Я что же, умираю? Мысли тут. Холодно. Чувствую ветер и запах хвои. На чем лежу, непонятно, хотя, раз кругом деревья, видимо, в лесу и, похоже, на земле. Подложить-то под меня никто ничего не додумается, да и надо ли им это?
Приоткрыла один глаз, тело не слушалось. Что за бред?
В голове начало проясняться, мысли зашевелились.
Меня сбили и, чтобы скрыть следы преступления, отвезли в лес? Просто прекрасно!
Раз тело чувствует боль, не все так плохо.
Я попробовала пошевелить руками, с большим трудом получилось только поднять одну правую. Попыталась приподняться, головная боль прострелила так, что в глазах все потемнело. Да здравствует обморок от болевого шока, ага, видимо, «не мой день» сегодня продлится до ночи.
Не отключилась. Наверное, повредили позвоночник.
Теперь мне точно капец. Или сама помру, или волки растерзают, кто вперед?
Бедная моя семья, как они там? Наверное, с ног сбились в поисках. Так и не отметили мой юбилей. Жизнь я, конечно, прожила, но не настолько долгую, чтобы вот так умереть.
Додумать не успела, сбоку услышала хруст веток.
Не дай боги снова космачи, лучше уж звери. Хотя нет, не лучше.
А мое невменяемое сознание начало подбрасывать картины моего печального будущего.
— Милка, ох, батюшки, да кто ж тебя так? Да как же это?! — услышала я причитания какой-то старушки.
— Спасена, — прохрипела я.
И напряжение, сковавшее меня, как сжатую пружину, отпустило в пучину обморочной отключки.
2. А спасена ли?
Ноющая боль в левом боку снова выдернула меня из очередной спасительной комы.
В голове лихорадочно скакали мысли, подкидывая эпизоды последних событий.
Я дернулась от отвратительных воспоминаний и открыла глаза. Темнота.
Я еще теперь и ослепла? Или это мне глаза выели, пока без сознания была?
Поморгала. Глазные яблоки вроде на месте, я просто ослепла. Я всхлипнула от обиды.
Так, вроде слышала рядом женщину. Или это мой больной мозг выдал желаемое за действительное?
Стало обидно и страшно.
Так и не отпраздновала свой юбилей. Лежу тут гнию потихоньку.
Я зажмурилась сильнее, стиснула зубы до скрежета. Голова закружилась до тошноты.
— В себя еще не приходила? — услышала голос мужчины около меня. Насторожилась.
Сердце так забилось от страха, что, казалось, вот-вот пробьет грудную клетку. «Только не это, только не они снова».
— Нет, Пахом, пока нет. Не знаю, выкарабкается ли она. Молоденькая ведь совсем, — ответила женщина совсем рядом со мной. — И когда ж этих душегубов поймают-то? —
«Меня все-таки спасли», — обрадовалась я и опять отключилась.
***
Второе пробуждение было не столь легким. Живот снова свела судорога от боли слева.
Что происходит? Меня режут? А вдруг вскрытие производить собрались, а я тут еще живая?
— Эй… — только и смогла выдавить из себя.
Услышала какой-то хрип, шипение, но не то, что я произнесла.
— Жива? — услышала тот же женский голос. — Жива, милка, ты жива. Пахом, Пахом, она очнулась! — позвала она мужчину. — Щас, щас, погоди, щас дам вару тебе, — засуетилась женщина и снова крикнула: — Пахом, Пахом, где тебя носит нелегкая, когда ты нужен?
— Да тут я, чего орешь? Что, померла все-таки? — зашел в комнату мужчина.
— Очнулась, Пахом. Жива, — радостно защебетала женщина. — Побудь с ней, вару ей принесу. А то слабенька она.
Я проморгалась. Черная пелена с глаз начала спадать, боль удвоилась, я издала стон. Ну как стон? Снова хрип-шипение.
Повернула голову в сторону говоривших. «Батюшки, я не в больнице. Но самое главное — я вижу, глаза на месте. Ура!»
Какая-то деревянная изба, как была в моем детстве у деда. Хорошо хоть, чисто.
Двое говоривших стояли у двери. Старушка лет семидесяти и мужчина лет шестидесяти пяти. В общем, недалеко от меня ушли.
Деревянный стол и две табуретки, грубо сколоченные. Видимо, мы в какой-то дальней глуши, раз даже скорую не вызвали.
— Где я? — просипела пересохшим ртом, глядя на оставшегося со мной мужчину.
— Ты близ города Грозящего в деревушке Цветное. В землях герцога Феликса из рода пресветлого Идана, наделенного силой молнии, несущего страх и погибель врагу земель наших.
— Чего? — Видимо, я ослышалась. — В России таких городов нет, да и герцоги уже давно поиспарялись! А уж про наделение молнией промолчу, — усмехнулась я.
Точнее, попыталась усмехнуться, и снова боль пронзила живот.
— Тебя как звать-то, дочка? — проигнорировав меня, задал вопрос старик. — Семью надо твою оповестить, что ты нашлась и жива.
— Лилия Егоровна, — ответила я шепотом. — Дочке позвоните, она организует мое перемещение домой. А почему я ног и рук не чувствую? Меня, наверное, парализовало? И живот болит сильно. Что со мной?
Начала накрывать паника.
«Так, так, дыши, Лилия, дыши, этому всему есть логическое объяснение. Вот сейчас этот человек мне все и объяснит», — вела я с собой внутренний диалог. И с немым вопросом уставилась на дедка.
В комнату кто-то вошел.
— А это я тебе сейчас объясню, милая, — увидела я старушку, державшую в руках глиняный кувшин. — Я тебя в лесу нашла. Почитай, уже дней шесть как ты у меня тут. Думали, не выживешь, а оно вон как, душа сильная оказалась. Кто тебя так изувечил, не знаем, документов при тебе тоже не было. Думали, ты, как придешь в себя, нам и поведаешь все. Хорошо хоть, жива, да и то ладно. На-ка вот, выпей, боль снимет.