Второй шанс-IV
Шрифт:
— Дорогие друзья! — негромко начинает Демичев. — Сегодня, как вы все знаете, мы собрались здесь по весьма приятному поводу. А именно — вручение нашему юному соотечественнику Максиму Варченко премии…
Он на мгновение запинается, затем, вспомнив, продолжает с улыбкой:
— …премии «Грэмми». Советские музыканты уже добивались подобного успеха, но лишь в классической музыке, достаточно вспомнить великого пианиста Святослава Рихтера. И вот наконец у нас есть победитель в категории эстрадных исполнителей. Премия «Грэмми» присуждена уроженцу скромной,
И снова появился моложавый помощник Демичева, на этот раз он передал шефу позолоченный граммофончик, а тот на паузе, предоставив возможность фотографам сделать снимки, вручил премию мне. Тяжёленькая статуэтка, явно не пластик.
— Большое спасибо за награду американской Национальной академии искусства и науки звукозаписи! — начал я ответную речь. — И огромную благодарность хочу выразить своей стране, которая дала мне возможность творить, создавая не только литературные, но и музыкальные произведения. Спасибо моим родителям, которые верили в меня и всячески поддерживали. Спасибо моей девушке, моей музе…
Представляю, что творится в душе Мясникова, учитывая, что от изначального, утверждённого им текста остались только два первых предложения. Я так-то не вписывал в текст эти строки, понимая, что Георг Васильевич их вычеркнет. А сейчас не считал, что, произнося эти слова, совершаю что-то криминальное. Американские звёзды кино и эстрады, получая свои премии, благодарят всех, включая родственников, почему я не могу упомянуть в своей речи родителей и любимую девушку? Они-то мне уж всяко ближе, чем партия и комсомол.
В общем, когда закончил, на Мясникова было страшно смотреть, казалось, его сейчас хватит апоплексический удар. А вот Демичев, что любопытно, совершенно никак не проявлял своих эмоций, сохраняя бесстрастное выражение лица. Может, после, когда вернёмся в кабинет (если вернёмся) будет визжать и топать ногами?
Далее последовал своего рода пресс-подход. Меня обступили корреспонденты отечественных изданий и единственный представитель зарубежной газеты в лице Генри Стоуна. Пришлось минут пять отвечать на вопросы, среди которых, к счастью, не оказалось провокационных. Разве что Стоун не удержался:
— Максим, если вам за хорошие деньги предложат гастроли по Соединённым Штатам, вы примете предложение?
— Вопрос, конечно, интересный, — улыбнулся я. — Но, во-первых, если ехать — то всей группой… всем ансамблем, без ребят я не поехал бы. Во-вторых, чтобы ехать на гастроли, нужно иметь англоязычный репертуар. Вряд ли местная публика заинтересуется песнями на русском. Мы же не фольклор поём, русские народные песни, может, и пришлись бы ко двору в качестве экзотики. У нас же пока всего одна песня на английском. В-третьих, нужно учитывать, что я ещё занимаюсь боксом, и время от времени приходится выступать на соревнованиях. А это ещё и подготовка к турнирам, как минимум месяц приходится напряжённо готовиться. Так что тут возникает проблема со свободным временем, а я не соглашусь пожертвовать соревнованиями, поскольку
— Но ещё далеко не факт, что вас бы отпустили на гастроли советские власти…
— А кого конкретно вы имеете в виду? — всё с той же приклеенной улыбкой поинтересовался я.
— Да вот хотя бы мистера Демичева, — отзеркалил улыбку Стоун.
— А что я? — вскинулся стоявший неподалёку Пётр Нилович, услышав, что прозвучала его фамилия.
— Тут вот корреспондент зарубежной газеты уверен, что вы бы не отпустили мой ансамбль на гастроли по США.
Видно было, что Демичев смущён, он не знал, что ответить, и в итоге выдавил из себя:
— Если бы поступило такое предложение, мы бы его обязательно рассмотрели и приняли коллегиальное решение.
Когда мы вернулись в кабинет, Мясников принялся было меня чихвостить, но Пётр Нилович мягко его осадил:
— Георг Васильевич, ну что вы, право слово, набросились на юношу? За что его ругать? Он в своей короткой речи и свою страну поблагодарил, которая его выпестовала и взлелеяла, ну и родителей, а отец с матерью — это святое. Особенно мать. Родина-мать зовёт — слышали же такое выражение?
— А девушку-то свою зачем приплёл? — всё кипятился Мясников.
— Ну а что девушка? — так же невозмутимо откликнулся Демичев. — Это у них на загнивающем Западе с их гомосексуалистами молодой человек может сказать: «Спасибо моему парню!», а у нас страна традиционных ценностей. А если она действительно его муза? Георг Васильевич, прошу вас, не ругайте вы его. Хоть я и не любитель таких песен, благодаря которой Максим выиграл приз, но он сумел доказать, что и наши, советские музыканты, если захотят, могут быть не хуже так называемых западных звёзд.
Разве мог Мясников ослушаться самого министра культуры СССР? Вот и пришлось ему скрипеть зубами, но свои претензии оставить при себе.
По пути в аэропорт Георг Васильевич обиженно сопел, глядя в окно «Волги». В самолёте уже не сопел, но всё ещё дулся. Когда около семи вечера самолёт приземлился в пензенском аэропорту, вроде бы уже отошёл, даже руку пожал на прощание, когда меня высаживали возле моего дома.
— Завтра в училище придут интервью брать журналисты «Пензенской правды» и «Молодого Ленинца», — просветил меня напоследок Мясников. — Не забудь захватить статуэтку для фото. И кстати, хоть с днём рождения заранее не поздравляют, я уж с твоего позволения нарушу эту традицию. С днём рождения!
Дома, конечно, порадовались факту получения награды, даже небольшое застолье организовали — батя как раз вернулся из поездки. Небольшое — потому что день рождения у меня всё-таки завтра, в субботу, и завтрашним вечером стол будет куда серьёзнее. В этот раз мне было разрешено выпить рюмочку наливки. За столом неторопясь рассказал, как проходила церемония.
— Так что теперь читайте обо мне во всех центральных газетах, — добавил я не без самодовольства.
Позвонил Инге — как было не похвалиться любимой девушке?!