Второй шанс на счастье

Грон Ника

— Я в них часто бегаю по вечерам. Не знаю, правда, зачем с собой сюда взяла, но, как видишь, это пошло нам на пользу.

— А Хассир знает, что ты так бегаешь? — вкрадчиво поинтересовался мужчина, делая плавный шаг в мою сторону.

— Да, знает, — настороженно отозвалась я, делая шаг назад. Уж больно мне не понравились те угрожающие нотки, что едва проскальзывали в его голосе, — А что такое?

— На месте Хассира я бы тебя в таком виде из дома не выпустил, — честно ответили мне.

— Как хорошо, что ты не на его месте. Ну все, поиграли и хватит. Мне кажется, нам нужно уже ехать

по твоим делам, — мягко намекнула я, прекрасно понимая, к чему идет дело. Тратить время на очередной обмен колкими словами, который еще и неизвестно чем закончится, мне не хотелось.

— Ты права, на прежде чем мы поедем, нужно кое-что закончить. Пошли.

Буквально за ручку меня привели в уже знакомую гостиную, где, усадив на диван, попросили ничего не трогать и никуда не уходить. Глядя на закрывшуюся за мужчиной дверь ванной я могла лишь недоумевать. Ну и что он там забыл? Неужели решил ванну принять перед отъездом? Тогда почему усадил меня здесь… В голову лезли не самые адекватные предположения, среди которых идея бесплатного мужского стриптиза была самой безобидной. К моему огромному облегчению, через несколько минут Элисар вернулся: одетый, собранный, с многочисленными банками и кисточками в руках, при этом разом развеяв мои подозрения.

— Перевяжи хвост на более высокий и повернись полностью ко мне лицом, — приказали мне, усаживаясь рядом, причем так близко, что даже ноги соприкасались.

— Что ты задумал? — подозрительно сощурилась я, заново собирая хвост и разворачиваясь к мужчине.

— Буду из тебя существо мужского пола делать. А теперь замри и не двигайся — я буду творить!

— Ой, а пафоса то сколько! — тихо пробормотала я, послушно замирая, — Да и вообще, мужчина, увлекающийся косметикой — это как-то ненормально, я тебе говорила?

— Лиэра, будь паинькой, и еще помолчи, пожалуйста, пока я тебе глаз кисточкой «случайно» не выколол, — с явной угрозой прошипел дядя, и в самом деле хватаясь за кисть.

Отсутствием благоразумия я никогда не страдала, потому решила немного помолчать — высказаться то я всегда успею…

Следующие пятнадцать минут для меня превратились в полную релаксацию. Теперь я прекрасно понимала детей, радостно бегущих к аниматорам, дабы те нарисовали им мордочки зверьков, ведь это не только красиво, но и до безобразия приятно. Единственное, что смущало — слишком близко находящееся лицо мужчины. Казалось еще чу-чуть, и коснемся друг друга носами! А еще взгляд: сосредоточенный, без грамма привычной насмешки и иронии. Несколько раз столкнувшись с Элисаром глазами, я не смогла продержаться и вскоре отводила взгляд первой. Странное чувство, но таким сдержанным и серьезным он казался мне еще более привлекательным. От подобных мыслей стало тошно. Нашла в кого глазками стрелять!

Оставшееся время, пока мужчина рисовал мне новое лицо, я просидела как на иголках. Не знаю, как продержалась эти пятнадцать минут! Думаю, процесс растянулся бы еще дольше, не заметь я тот факт, что последние две минуты мне кисточкой водили по одному и тому же месту.

— Элисар, я, конечно, понимаю, что тебе очень нравится мой нос, но кажется ты там уже все, что мог нарисовать — нарисовал, — удержать саркастическое высказывание мне не удалось. Впрочем,

я даже и не пыталась…

— А я еще не закончил! — гаденько сообщили мне, — Сейчас будем красить руки и шею!

— Это еще зачем? — подозрительно сощурилась я, — Ты что там вообще нарисовал?!

— Потом все увидишь! — легко отмахнулся мужчина, щедро обмакивая кисть в светло-серую массу в баночке и хищно поглядывая на мою шею. Очень надеюсь, что в этом мире нет вампиров, а если даже и есть, пускай дядя никоим образом к ним не относится!

Раскрашивание моей шеи сопровождалось моим же громким смехом. Вам когда-нибудь водили кисточкой по этой части тела? Щекотно же! Впрочем, долго смеяться я не могла — под конец просто дергалась и подхихикивала.

— А я так не реагирую, когда наношу грим, — задумчиво протянул Элисар, медленно осмотрев полученный результат.

— Ну и прекрасно! А то выглядело бы очень странно, согласись: раскрашивающий себя и хихикающий глава Серой ветви, в обычное время нагоняющий ужас на мирное население, — согласно закивала я головой.

На это мне ничего не ответили, вместо этого перейдя к рукам. Теперь я прекрасно могла лицезреть, как мой приятный фиалковый оттенок кожи постепенно сменяется светло-стальным. Так из меня не только парня делают, но и представителя другой ветви!

— Элисар, слушай, если ты так легко можешь создавать естественный цвет другой ветви, то почему тогда, на приеме у Хассира, щеголял кристально белой кожей? Это ведь сразу бросалось в глаза!

— А потому, моя любопытная, что все шуты скрывают свою принадлежность к роду.

— Почему?! — искренне удивилась я, — Они ведь не в борделе работают! Что плохого в работе шута? Это считается позорным?

— Нет, просто работа шута достаточно опасна. Да-да, не удивляйся! Если ты случайно (или намеренно, что случается чаще) какой-то шуткой оскорбил высшего, с подобной маскировкой будет легче избежать последствий своего порыва. Но мы заговорились. Я поищу на тебя плащ, а ты пока полюбуйся — думаю, отражение в зеркале тебя удивит.

Ну что ж, в этот раз Элисар оказался прав. Моя мордашка в зеркале удивляла и поражала. Парень, очень юный и смазливый, но именно парень смотрел на меня круглыми, как две плошки, глазами. И брови у меня гуще и шире стали, и скулы резче, и подбородочный выступ шире. Кадык, и тот был!

— Элисар, ты просто мастер на все руки! Не думал на этом зарабатывать? — с шальной улыбкой обратилась я к мужчине, тихо зашедшему в комнату.

— Поверь, мне и без того денег хватает, — хмыкнул тот в ответ, протягивая мне черный плащ с меховым воротником.

— Да? А судя по пыли под твоей кроватью, на горничных ты экономишь.

Было странно осознавать, что ехидно улыбающийся напротив парень — это я. Эх, от девушек бы отбоя не было, родись я так!

— С твоим появлением вчера там стало значительно чище… А теперь помолчи несколько минут! В противном случае останемся тут надолго, а мы и так уже опаздываем.

Это был…аргумент, потому я послушно замолчала, хоть на языке и вертелась парочка крепких словечек. Впрочем, к тому времени как мы оказались в экипаже, моя язвительная часть успокоилась и залегла на дно. Вместо нее проснулось любопытство: