Второй шанс

Корн Владимир Алексеевич

Следовало прикрыть остальных и потому высунулся из окна справа. Осторожно так, готовый даже не согнуться — рухнуть, заметь малейшие признаки опасности.

— Гриша, ты что как слон топаешь? — встретил того Гудрон, как будто сам перебрался сюда без малейшего звука. — Теоретика подмени, — и обосновал очередную заботу обо мне. — Ему думать за всех нужно. Да и вообще тебя не жалко.

У Гриши с юмором было все в полном порядке, и он только хмыкнул, пристраиваясь рядом со мной, благо окна размером с витрину.

Проблемы начались, когда к нам несся Трофим. Он запнулся перед самой дверью, невольно повторив мой маневр перед входом в закусочную, что его и спасло. Пули ударили на высоте спины, оставив на распахнутой двери пробоины, красиво

подсвеченные лучами солнца. А еще нам повезло с тем, что он был замыкающим.

— Заметили, гады! — зло прошипел Остап.

— Уходим!

Теперь до необходимого нам дома оставались считанные метры, а прикрытие в виде закусочной позволяло пробраться в него незаметно для глаз перквизиторов. И еще хотелось верить — им и в голову не придет, что путь наш лежит в противоположную сторону от дома культуры, отчего лелеял надежду: они наш след потеряют. Перед тем как покинуть закусочную дважды выстрелил. Наугад, только для того чтобы на какое-то время их задержать. На миг замер, тщетно пытаясь услышать чей-нибудь вскрик, и бросился вслед за остальными.

Утром, разглядывая Центр по дороге к дому культуры, я скептически думал. Те, которые и занимаются переносом сюда земных предметов, относятся к своим обязанностям на редкость халатно: собрать в одном месте столько домов, и совершенно не заниматься их планировкой. Ну хотя бы видимость улиц создали. Так нет же, как будто взяли в гигантскую руку сколько вместилось, и высыпали. Сейчас весь этот хаос был нам только на пользу. С другой стороны, перквизиторы имели явное преимущество, поскольку отлично знали — что здесь и как. Куда ведет, например, вот этот узкий, едва можно протиснуться, проход между двумя соседними зданиями? Тесный у самой земли, дальше он значительно расширялся, поскольку одно из них стояло под наклоном, куда там знаменитой башне! Спрашивается, и как оно вообще держится? Но как бы там ни было, стоит только туда сунуться, не угодишь ли в тупик, а стены глухие, без окон. Если взять правее, окажешься в зарослях. Густых, которые надежно нас скроют. Но стоит себя обнаружить, как все, спасения нет. Рискнуть можно, но только в том случае, если точно знаешь — куда именно направляться.

Стрельба в Центре практически стихла, и я старательно прислушивался, в надежде, что до нас донесутся звонкие щелчки винтовок Артемона и Ирмы. Хотя возможно они притаились, и стараются ничем себя не выдать. Был и еще вариант, о котором не хотелось и думать. С Лерой вряд ли что-нибудь произойдет: слышал я, Гардиан — недоделанный фюрер, объявил Теоретика своим личным врагом, да и сама девушка ему интересна, но судьбе Ирмы и Яниса, попади они в плен, не позавидуешь. «Как же было бы замечательно будь у нас связь!» Наверное, в тот момент я поморщился, поскольку Остап предложил.

— Игорь, давай перевяжу.

Поначалу и не понял, что он обращается ко мне, обратив внимание на пропитанную кровью штанину на колене.

— Не надо.

Боль почти неощутима, к тому же не так ее и много, крови. Пора было что-то делать, и я отважился.

— Поднимаемся на чердак: для начала осмотримся. Ну и перебраться в соседний подъезд проще простого.

— Высота — это то, что нам сейчас и нужно, — не задумываясь кивнул Трофим, окончательно определив меня с решением.

Выскочив из квартиры в подъезд, я бежал вверх по лестнице, зажав приклад ФН ФАЛа глубоко под мышкой. Эта система точно не для зачисток помещений: слишком он габаритный, не развернешься. Идеально подошел бы пистолет-пулемет, с его скорострельностью и маневренностью. С моим оружием нужно разгуливать по пустошам, где мощность патрона и замечательный бой одиночными позволят проявить его себя во всей красе. Но наган, чья рукоять торчала из кармана разгрузки, подходил еще меньше. Бежал и думал. Дом продолжает стоять на Земле, в каком-нибудь захудалом или наоборот городе, даже не подозревая что у него есть двойник, и он, тот, земной, заселен людьми. Счастливыми и не очень, к чему-то стремящимися,

чего-то уже добившимися, или живущими одним днем, а там будь что будет! Но все они не обитают в пустых, с ободранными стенами квартирах. То и дело заглядывая в двери там, где они были распахнуты, я наблюдал одну и ту же картину — абсолютную пустоту. Ну разве что мусор. Причем уже из этого мира — листва, ветки, что-то непонятное. Если бы этот дом, пустынный и заброшенный, мог мыслить, наверняка бы он пожалел о своей судьбе не меньше меня. Чушь, но она позволяла отвлечься от мыслей о Лере. Что тревожило — не из каждого подъезда можно взобраться на крышу. И, если нам не повезло, придется спускаться вниз. Или перебираться через балкон на соседний. У всех на виду с риском словить пулю от чужих и даже своих.

— Стоп! — голос Трофима прозвучал как приказ.

И я застыл, прислушиваясь, заодно поводив стволом автомата перед собой. Убедившись, что опасности нет, вопросительно на него посмотрел: в чем причина?

— Вам не кажется, что дом шатается?

В какой-то миг мне и самому пришла такая же мысль — дом качнулся, и мне даже пришлось ухватиться за перила, чтобы восстановить равновесие. Но тогда я сделал резкий поворот, вслед за лестницей.

— Как будто бы да, но полностью не уверен, — первым высказался Слава Проф.

— Вот и я тоже, — поддержал его Остап.

И тут, отбивая всяческие сомнения, дома качнуло снова. Сильно, причем настолько, что все мы едва удержались на ногах. А потом дружно замерли. Можно быть отважным до безумства, и готовым к любой опасности, но когда многоэтажный дом, в котором ты находишься ближе к последнему этажу грозит завалится набок, сердце дрогнет у любого. Как выразился однажды Боря Гудрон, пусть и в другой, но такой же непривычной ситуации — жизнь меня к такому не готовила. И еще стало понятно — почему в принципе добротнейшее здание не заселено хотя бы на нижних этажах.

— Вниз!

Мы неслись, даже не пытаясь соблюсти хоть какую-то тишину. Каждый хотел единственного — выскочить на улицу, и убраться отсюда как можно быстрее. Теперь все поменялось, и я оказался последним, в голову лезло единственное — все успеют выбежать из дома, до того, как он начнет заваливаться, а мне не повезет. Здание шатнуло в очередной раз, когда мы находились между вторым и первым этажами. И все-таки, перед как из него выскочить, мы дружно остановились у самого входа в подъезд. Борис, осторожно выглянув, тут же отпрянул, чтобы провести растопыренными пальцами по щеке сверху вниз, на миг оторвав их от оружия. Что всегда означало одно — перквизиторы!

Глава 3

Именно таким жестом всегда перквизиторов и обозначали, причем повсеместно. Не знаю, моют ли они рожи перед тем как лечь спать, но при встречах с ними они у них непременно покрыты камуфляжными полосами. Что и понятно: ничто так не выдает в джунглях, как овал лица, а в особенности — глазные впадины, пусть даже ты будешь трижды загоревшим.

Гудрон напрягся на миг, заставив сделать всех тоже самое, затем поочередно показал сначала полностью пятерню, после чего добавив еще три пальца. Восемь человек — получалось почти вдвое больше, и на нас хватит с лихвой. К тому же мне совсем не хотелось лишиться даже единственного. Особенно вот так, в случайной перестрелке.

Дом качнулся в очередной раз, что в самом низу, практически на уровне земли, не слишком-то и ощущалось. Но откуда-то сверху донесся скрежет, самый что ни на есть душераздирающий. Сердце замерло снова, в ожидании, что сейчас он начнет заваливаться. Сначала медленно, затем всё стремительней, и, наконец, рухнет, обязательно подняв огромное облако пыли. Спастись не удастся даже при невероятном стечении обстоятельств. Но случись чудо, некому будет нас извлечь из-под рухнувших перекрытий, панелей, и всех остальных прочих элементов здания. Нет здесь специально обученных собак, техники и спасателей. А если, наплевав на все, выскочить на улицу, шансов выжить не больше.