Второй шанс
Шрифт:
– Не угадал. Это девушка.
– Красивая?
– Наверно, – задумчиво ответила Белла, вспоминая свою первую клиентку. – Понятие красоты относительно – для каждого она своя, но то, что эта девушка человек интересный сразу видно.
– Интересная в смысле мордашки? – пошутил Олег и замахал руками, наткнувшись на строгий взгляд зеленых глаз. – Молчу, молчу! То, что клиент интересный я понял, а дело… Дело то интересное?
– Кажется да…
– А как же работа? Увольняться не собираешься?
– Пока нет – посмотрю, как пойдут дела в агентстве.
– Если понадобится моя помощь, «ты свистни – тебя не заставлю я ждать!», прилечу на крыльях любви и возьму на свои плечи часть твоих проблем.
Олег вскочил на подножку троллейбуса и послал Белле воздушный поцелуй. Она помахала ему рукой и посмотрела на часы – ах, как не хотелось ей идти сегодня на работу! Первое «детективное дело» полностью захватило ее ум, а тут рутинная работа секретарши: офис, сплетни, похотливые мужские взгляды и слюни до колен!
Бросить бы все это «безобразие» и заняться поисками девушки с фотографии, но было одно обстоятельство, подталкивающее Беллу не просто идти, а прямо, таки, бежать на работу в такую рань. Этим обстоятельством был начальник службы безопасности компании, вернее, его отсутствие на своем рабочем месте, а точнее, его суперкомпьютер, с которого легко можно было войти в базу данных МВД. Белла была уверена, что дежурный охранник обязательно пустит ее на часок за этот «начальственный» комп – ведь она не раз выручала ребят из охраны, сопровождая бравых, но не очень успешных парней на вечеринки друзей и встречи одноклассников в качестве их девушки, поражая своей красотой все мужское общество и заставляя оное искренне завидовать счастливцу-однокласснику.
18
Жизнь так быстра и переменчива, что у людей совершенно нет времени лишний раз встретиться, поговорить с родными, а спохватываемся, когда уже ничего нельзя изменить. И только на кладбище люди ведут себя по-другому: чинно, подавленно, думая о быстротечности жизни и несправедливости выбора смерти.
Что заставило Эрику свернуть с дороги и заглянуть в этот тихий, печальный уголок, она и сама не знала.
По пустынным дорожкам бродила она среди могил, вчитываясь в траурные надписи на памятниках, плитах и на железных пластинах, воткнутых в землю. Вчитывалась в незнакомые фамилии умерших людей, прислушивалась к своим ощущениям внутри, надеясь найти еще одну подсказку из своего потерянного прошлого – вдруг одно из фамилий отзовется в ее сердце гулким эхом и воскресит прошлое.
Над кладбищем витал запах сырости, прелых листьев, свежевырытой земли и печали.
Эрика поежилась – холодный ветер задувал в рукава кожаной куртки, пронизывал джинсы, касаясь кожи, трепал волосы.
За деревьями показалась белая невысокая церквушка, влажно блестя золотыми куполами.
Остановившись, Эрика полюбовалась ей издали, но к церкви не пошла, села на лавочку напротив черного гранитного колумбария, внимательно читая фамилии на гранитных плитках.
Зашуршали листья под чьими-то ногами, и девушка резко обернулась.
Со
Черные длинные волосы ухоженными волнами спадали на широкие покатые плечи, короткая черная с проседью борода красиво обрамляла одухотворенное бледное лицо и тонкие бескровные губы – священник был «божественно» красив, и, если бы не жгучие цыганские глаза, горящие каким-то фанатичным, «дьявольским» огнем, не надменно-презрительное выражение лица и военная выправка с него можно было бы писать иконы.
Ему было лет сорок, может чуть меньше или чуть больше – Эрика не обладала опытом в таких делах, но мужчина ей не понравился: в нем не чувствовалось смирения и доброты – главных, по ее мнению, добродетелей священнослужителей.
Священник остановился напротив девушки, скрестил большие руки на груди и вперил в Эрику тяжелый рентгеновский взгляд, будто хотел прочитать ее мысли, увидеть совершенные ей греховные поступки.
«– Со мной у вас ничего не получится, ваше благородие, – с горькой иронией подумала Эрика, поднимая на мужчину большие, печальные глаза. – Где уж вам узнать обо мне то, чего я сама не знаю!»
Ничего не вычитав в голове худенькой девушки, священник немного опешил – для него были ясны мысли куда более умудренных жизненным опытом людей, здесь же он наткнулся на глухую, черную стену, не пропускающую в свою неизвестность ни единого рентгеновского луча.
Он недовольно нахмурил прямые брови и удвоил усилия…
Сжав кулаки, Эрика выдержала тяжелый изучающий взгляд, обладающий поистине магической силой – голова у нее тут же разболелась, в висках застучали дробные молоточки. Она потерла виски пальцами, но осталась сидеть на скамейке.
Мужчина опустил глаза, прикинул что-то в уме и присел рядом.
– Покайся, дочь моя, и Бог простит тебе твои прегрешения, – ласковым, хорошо поставленным голосом спокойно заговорил священник, разглаживая большими руками складки рясы на коленях.
– Откуда вы знаете, что простит? – усмехнулась Эрика, поворачиваясь к собеседнику. – Он вам сам об этом скажет или по телефону сообщит?
К облаченному в «священные одежды» мужчине она не испытывала ни покорного уважения, ни радостного восхищения – для нее это был красивый, опытный человек со странностями и религиозными перекосами, но никак не наставник и духовник.
– Не богохульствуй, грешница!
Эрики фыркнула и завозилась на скамейке, пытаясь отодвинуться от мужчины, но она не испугалась на столько, чтобы убегать – и не такое происходило на свалке – хотя в ее случае излишняя самоуверенность вышла ей боком.
– Иди в храм и помолись о своей заблудшей душе! – жестко приказал священник, указывая «перстом» в направлении церкви и совершенно забыв, что надо быть ласковым и обходительным с потенциальными прихожанами: ведь именно от их пожертвований зависело его благосостояние. – Вернись пока не поздно в лоно Святой Православной Христианской Церкви!