Второй вариант
Шрифт:
– Зачем борща? На реку придем, пей, как лошади пьют. Я тебе и голову в воде подержу,- смеялся Тинибаев узенькими щелочками черных глаз.
– Я и напьюсь, так не утону. Это ты как топор плаваешь.
– Зачем топор? Топор совсем не плавает, а я совсем не умею,- под общий хохот возразил Тинибаев.
– Во-во. Топор "совсем", и ты "совсем". Два сапога пара.
– Я человек! Зачем меня с сапогом равняешь?
– рассердился Тинибаев. Он хорошо говорил по-русски, но смысл поговорок понимал не всегда.
– Хватит вам. Развеселились
* * *
Переправа прошла спокойно, и в берег ткнулись удачно, под небольшой бугорок, но едва двинулись к дороге, Тинибаев тревожным взмахом руки положил группу.
– Будто железо звякнуло о камень,- прошептал Шарапову.
– Где?
– Впереди и слева.
Полуэкт поманил Андрейчука:
– Что-нибудь слышал?
Андрейчук отрицательно помотал головой.
– Пойдешь вместе, с Бахтиным и Тинибаевым. Да слушай, Андрейчук, слушай!
Двинулись. Бахтин полз первым в сопровождении эскорта слухачей, но едва вошел в ритм, Тинибаев прижал Васю к земле. Полуэкт двинулся к тройке:
– Почему встали?
– Этому опять показалось, а у Андрейчука уши заложило. Обычная история,сердито ответил Бахтин.
– Как лопатой по земле,- виновато прошептал Тинибаев.
– Фрицы в Новгороде могилы роют, а он слышит,- внушал с другой стороны Андрейчук.
Тинибаев лежал, припав ухом к земле. Полуэкт последовал его примеру, но кроме трескотни пулеметов - старались свои, специально шумели - ничего не услышал. Взглянул на Тинибаева. Тот беспомощно развел руками.
– Вперед!
– подал команду Полуэкт. До дороги добрались без остановок, нырнули в канаву, и Тинибаев замер снова:
– Где-то недалеко копают. Честно.
– Забороздил свое! Может, в траншеях?
– начал злиться Шарапов.
– Да нет, ближе к реке вроде бы.
Андрейчук покрутил пальцем у лба и отвернулся.
Черт бы побрал этих слухачей! Один слышит - другой нет. Каждая остановка била по нервам, расхолаживала, сбивала с темпа. Еще одна, и снова запросятся назад. И так крутят головами во все стороны. Ну уж нет! Не хватило у Шарапова терпения подождать, подтолкнул Бахтина, пристроился за ним. Тинибаеву показал на свои ноги,- ползи за мной и, если что, дай знать. Остальные, с замыкающим Спасских, разобрались по своим местам.
Как и предполагали, мин в канаве не было, но двигались медленно. И до противника рукой подать, и предупреждения Тинибаева не выходили из головы. Шарапов то и дело оглядывался на него, но казах каждый раз отрицательно мотал головой, его лицо выражало неудовольствие.
Перед рогатками канаву разрушила большая воронка. Бахтин и Полуэкт укрылись в ней. Разведчики залегли в канаве. Из дзота ни звука. И часовой не топчется у него, и сигаретным дымком не наносит, и ни одной ракеты в такую темень. В Хутыни время от времени пускают, в Кречевицах беспокоятся, а тут "полная потеря бдительности".
– Сползай, посмотри, где лучше проход делать,- приказал Бахтину.
Когда лежишь под носом у противника,
– Рогатки раздвинуты! Проход сделан!
– задышливо прошептал на ухо.
– А дальше, в проволочном заграждении?
– Не знаю. Решил сначала предупредить.
– Посмотри,- задохнулся Полуэкт, лихорадочно соображая, что немцы и на самом деле могут быть на нейтральной полосе и пленного можно взять на ней.
Бахтин уполз. Шарапов оглянулся, чтобы предупредить разведчиков, и на фоне темного неба увидел семь или восемь солдат с лопатами в руках и с винтовками за плечами. Позади еще трое. Немцы шли по дороге.
"Вот оно, счастье-то!
– закувыркалось в груди сердце.- Первых срежу, а из тройки кого-нибудь возьмем!"
Вскинул автомат и на уровне груди дал длинную очередь, слева, по первому и направо. Автомат еще бился в руках, как яркая вспышка на дороге хлестнула по глазам, ослепила, а взрывная волна отбросила назад. "Какой идиот бросил гранату? Зачем?" Кто-то споткнулся о ноги Шарапова и распростерся рядом.
Бахтин!
– Берем!
– крикнул Шарапов громко и выскочил из воронки.
На четвереньках поднялся на насыпь. В ушах звенело, глаза еще не освоились с темнотой. Заметался на дороге, обшаривая метр за метром. Никого. Убежали? Не может быть. Разбросало взрывом? А те трое, что шли последними? Бросился в ту сторону и наткнулся на человека в шинели. Стонет. Значит, живой!
– Вася,- позвал Бахтина.- Потащили!
Схватили за руки, поволокли, почти не чувствуя тяжести раненого. Карлик, что ли, какой попался? И вслед за этой запоздало мелькнула другая мысль: почему они вдвоем на дороге?
– Где ребята, Бахтин?
– спросил, останавливаясь.
– Не знаю.
– Может, еще кого взяли?
– Я их не видел.
Поверить в случившееся было невозможно. Оставив Бахтина с немцем, сбежал в канаву, кинулся по ней в одну сторону, в другую. Никого. Поднялся на насыпь и услышал от Бахтина:
– Пленный-то наш скончался.
– Как? Почему?
– не поверил Шарапов.
– Ему ноги оторвало. Вот бумажник и. солдатская книжка.
Полуэкт в изнеможении опустился на землю, закрыл глаза. В них все еще плясала вспышка гранатного разрыва. Вскочил на ноги, огляделся - нет ли живых немцев?
– Надо рвать когти, командир,- напомнил Бахтин.- Я уже проверил.
Они побежали к реке, потом, боясь подорваться на мине, шли кромкой воды и на полпути к лодке увидели человека. Он тихо свистнул. Бахтин ответил тем же голоса лучше не подавать. Держа автоматы на изготовку, пошли на сближение и по контурам масккостюма определили, что впереди свой.