Второй вариант
Шрифт:
– Идем, командир. Нам пора,- позвал Скуба.- А ты,- повернулся к Багмуту,в случае чего "Чижика" сыграй, чтобы мы зря к тебе не бегали.
– Пошли, командир. Устроим ребятам праздник,- обнял Шарапова за плечи Андрейчук.
И второй раз за этот день Полуэкт сказал и поступил не так, как хотел и думал.
– Я на должность еще не назначен, а вы "на задании". Вот завтра схожу в штаб, тогда и к вам приду.
– При чем тут штаб? Все равно к нам назначат, не в пехоту же,- возмутился Андрейчук.
– Устал я, ребята, мне бы куда-нибудь кувыркнуться поскорее,- сгладил отказ Полуэкт.
–
– У пулеметчиков и пересплю.
– Правильно,- обрадовался Багмут,- у нас рядом отличная землянка есть. Ребята покажут.
Обиженные разведчики проводили Полуэкта до места и по пути оттаяли, сообразив, что и правда устал командир, отдохнуть ему надо, а к ним попадет, так разговоров до утра не оберешься. Часового предупредили:
– Ты лейтенанта зря не буди. Дай ему выспаться как следует.
Простились хорошо, как будто и не было никакой размолвки.
У часового была странная фамилия - Змий, он тоже обрадовался новому человеку и говорил без умолку.
– Может быть, Змей?
– переспросил Полуэкт.
– Нет, Змий. Я украинец,- привычно пояснил сержант.
– Ну Змий, так Змий. Сторожи хорошенько, чтобы меня немцы не утащили,пошутил Шарапов и пошел спать.
"Отличная", землянка оказалась наспех вырытой ямой, покрытой "в один накат" тоненькими жердями, кое-как присыпанными сверху землей и снегом. Слева от входа, завешенного плащ-палаткой, был оставлен земляной выступ, для мягкости застланный ветками лозняка. У самой двери, уткнувшись лицом в стену, спал сменщик Змия. Посередине, воткнутый одним концом в стену, коптил телефонный провод.
– Сгоришь тут,- вслух сказал Полуэкт и загасил его. Потом, рассмеявшись, спросил у темноты:- А кофе будет?
В госпитале на третий день наступления рядом с ним положили старого солдата. Чтобы как-то завязать с ним разговор, спросил, откуда тот родом. Раненый не ответил. Полуэкт подумал, что он к тому же контужен, и несколько дней они провели в обоюдном молчании. Но однажды, после обеда, сосед вдруг заговорил: "А кофе будет?" В палате засмеялись: "Будет, со свежими сливками".
"Папаша", к всеобщему удивлению, оказался немцем. Он был ранен днем, до ночи скрывался в лесу, потом вышел на дорогу, проголосовал и оказался на госпитальной койке. "Так ты же был в немецкой форме!" - не поверили ему. "Сказал, что из разведки".- "Угу, а документы у тебя, конечно, не догадались проверить?" - "Разведчики ходят без документов или, как это, с фальшивками",резонно возразил немец. "Рана у тебя не ахти какая, мог бы и к своим утопать".- "Зачем? В плену лучше. Жизнь, жизнь! Я и в ту войну был, знаю".
– А где простыни, одеяло, подушка?
– вновь спросил Шарапов голосом старого немца, рассмеялся, потом забрался на нары в дальний от двери угол, скинул автомат, блаженно вытянулся и мгновенно заснул.
Проснулся оттого, что кто-то стаскивал его с нар. "Уже утро,- удивился Полуэкт,- и этот чертов Скуба не может разбудить по-человечески!"
Направленный в глаза луч сильного электрического фонарика заставил зажмуриться и потянуться к автомату. Его не оказалось, и до скованного сном, не проснувшегося окончательно Шарапова дошло, что не Скуба его
Они были мастера. Завернули руки назад и повели из землянки. Луч света выхватил из темноты скрюченную фигурку солдата. Его лицо и шинель были в крови. Из траншеи передали из рук в руки и погрузили спиной к спине на немца ростом с Бербица. Второй, поменьше, поддерживал сзади ноги. Еще двое бежали чуть сзади. За ними поднялась и стала отходить группа прикрытия.
"Командира взвода разведки выкрали немцы! Завтра об этом узнает весь полк! Стыд-то какой, позор!" Шарапов представил искаженное гневом лицо Ермишева, вздернутые вверх брови Лобатова, виноватые лица ребят. Вторая мысль пронеслась в мозгу яркой вспышкой: "В левом кармане гимнастерки карточка кандидата в члены ВКП(б), офицерская и вещевая книжки!"
Одежда задрана вверх. Незаметно дотянулся подбородком до кармана документы на месте! Они не должны попасть в руки врага. Но как это сделать? Закричать, позвать на помощь? Нельзя! Засунут кляп или пристукнут как следует. Нейтральная полоса около километра. Время есть...
Голова работала ясно, по привычке анализируя создавшуюся ситуацию. Дать заднему ногой, а "носильщика" перебросить через себя? Не по-лу-чится! Руки намертво прижаты к бокам противника, и вес в его пользу. Ударить первого головой? Свой затылок расколешь, а ему что сделается?
Луна вышла из-за туч. Светит ярко. Подрагивает над головой небо - устал "носильщик". И задний все время спотыкается. Скоро должны меняться. Надо усыпить бдительность, притвориться беспомощным, потом отпрыгнуть в сторону, выхватить гранату, упасть на нее и уничтожить себя вместе с документами... Идиот! Граната для немцев - полная неожиданность! Если испугаются- должны испугаться!
– побегут или залягут, хозяином положения станет он! Вот где выход! А то - упасть, подорвать себя... Дурное дело - не хитрое...
Скоропалительный треск ППШ прорезал морозный воздух, звонким эхом пронесся над землей. Запели над головой пули. Ребята! Видят, если ведут прицельный огонь. И не от страха, а от дикой радости забилось сердце. Один из бежавших следом немцев по-звериному рыкнул и ткнулся головой в снег. Второй склонился над ним, потащил. Они начали отставать.
Автоматные очереди приближались. Шарапов догадался, что ребята нашли в землянке его шапку, организовали погоню и бросились на выручку.
Так и есть! Снаряды плотной стеной встали на пути немецких разведчиков. Они кинулись назад, потом побежали влево. Куда-то исчезла группа прикрытия. Всего двое с ним! Обстановка изменилась. Смена "носильщика" отпала. "Надо начинать, пока снова не сбежались,- решил Полуэкт.- Заднего бью ногой, а с передним что делать? Придется все-таки головой..."
Ослепительно яркая вспышка внизу. Грохот. Взрывная волна подбрасывает немца вместе с Шараповым. Мрак и тишина, словно в могиле. Соленый привкус крови во рту. Руки свободны! Начинает прорезываться звездное небо. Глухо доносятся разрывы снарядов. Выхватил гранату.
Рядом голос:
– Иван, сдаюсь! Сдаюсь!
Занесенная для удара рука повисает в воздухе - второй немец лежит на боку. Он ранен. А где "носильщик"? Сбежал!
Шарапов выхватывает у раненого автомат. Под его стволом немец ползет обратно.