Второй вариант

Кодочигов Павел Ефимович

– Сейчас узнаешь. Остыл? Тогда пойдем побеседуем.

Новенький оказался вологодским пареньком. До ранения служил в разведке, имел звание старшины, участвовал в четырех поисках, в одном из которых был взят пленный. За эту операцию награжден медалью "За отвагу", а офицерское звание получил после окончания курсов. Держался Смирнов независимо, чувствовалось, что парень с характером. Понравилось Шарапову и то, что известие о стажировке Смирнов принял без обиды, даже с некоторой радостью. И отошла, смягчилась готовая озлобиться душа Полуэкта, на веселых

ногах побежал подготовить ребят к встрече с новеньким, расположить к нему, дела кое-какие сделать - и нос к носу столкнулся с Селютиным. Разведчик попросил не брать его на операцию.

– Почему, Селютин?
– удивился Полуэкт.- Все рвутся, даже повар Забаров решил отличиться, а вы?

– Предчувствие имею плохое, товарищ младший лейтенант.

Шарапов взглянул на него внимательнее, вспомнил, что дня два уже Селютину не по себе, он старался уединиться, беспрерывно курил, представил, как нелегко было Селютину обратиться с такой просьбой, и сказал как можно мягче, чтобы не обидеть человека:

– Мне кого-то надо оставить у пулеметчиков. Вот вы с ними и побудете, пока ходим. Договорились?

– Спасибо, товарищ младший лейтенант,- повеселел разведчик,- а то давит меня и давит, как будто смерть свою чувствую.

– Ладно, чего там. Со всяким бывает. Вы не переживайте.

Известие о Смирнове разведчики встретили холодно, но, когда узнали, что он "из своих", потеплели и спросили, посмеиваясь:

– Испытывать будем?

– Обязательно. Возглавит группу прикрытия.

– Так сразу?

– Он же разведчик.

– Так-то оно так, но надо бы присмотреться.

– Вопрос решен.

– А как с Лобатовым?

– "Заложил" я себя и без пленного не вернусь. Прихвачу сухарей, ночь пролежу, но возьму.

– Не переживай, командир, и мы прихватим. Надо будет, все останемся.

– Спасибо, ребята!

Вышли на этот раз пораньше. Знакомая дорога давалась легко, и в Левошне оказались быстро. Но едва Шарапов выглянул из-под берега на поле, увидел идут восемь человек, и почти там же, где и вчера. Выдохнул:

– Группа нападения за мной! Прикрывающим не шуметь!

И снова бегом к месту засады. Только бы успеть, только бы не упустить! Сердце рвется и режет в груди, не хватает дыхания. Скорее! Скорее! Вот оно, место засады. Опередили!

Рядом задышливо падали разведчики. Пока бежали, группы нападения и прикрытия перепутались и залегли не в том порядке, как намечали, но перестраиваться поздно. Сойдет.

Немцы приближались. Тропа все ближе подводила их к берегу. Метров на десять еще можно подпустить и - подавать команду. И тут не выдержал нервного напряжения, нажал на спусковой крючок повар Забаров. Ему дали тумака, но дело было сделано, пришлось пустить в ход автоматы, нападающим ринуться на немцев положение мог спасти лишь стремительный бросок на сближение. Справа от Полуэкта, грудь в' грудь, неслись Спасских, Бахтин, Бербиц, Андрейчук и... Смирнов! Он-то почему? Крикнуть, вернуть назад некогда, и сердцу не выдержать крика - и так бьется в груди

молотом.

Фашисты лежат как поленья. Крайний слева вскакивает, оглядывается, чтобы бежать, и меняет решение. Хлесткая автоматная очередь от живота, удар в челюсть. Кровь заливает лицо, но Шарапов продолжает бежать. Бежит от него и немец, спотыкается, падает. На ходу автоматом по голове ему и дальше к проводу. Связь не должна работать - эта обязанность на нем. Выпластал кусок гупера, осмотрелся.

Двое фрицев убегают. По ним не стреляют, чтобы не вызвать ответный огонь. Правильно. Четверо, кажется, убиты, а один окружен, но не дается. Бербиц валит его мощным ударом. "Не убил бы, черт окаянный!"- вздрагивает Полуэкт, но немец кошкой вскидывается с земли, выхватывает гранату. Еще удар. Лежит. Его подхватывают и волокут к реке.

Хорошо сработали. Молодцы! И еще одного можно прихватить, которого он автоматом стукнул. Шарапов бежит к нему. Не двигается. Притворяется, гад! Проверил пульс, дыхание. Мертвый! Со страха, что ли, скончался? Он же совсем легонько ударил. Забрал автомат, документы и бегом к реке. Там собрались уже все.

– Отходим. Быстро!
– командует Полуэкт, а Смирнову напоминает: - Ты возглавляешь прикрытие. Бербиц взваливает пленного на плечи, как когда-то Бахтина, и бежит первым. Пропустив вперед группу нападения, отходит и Шарапов, на ходу бинтуя голову. Рядом пристраивается Карянов.

– Еле иду,- жалуется,- так пнул фриц чертов, что чуть ногу не сломал.

В землянке Шарапов увидел кровь по правому боку и рукаву Бербица.

– Тоже ранили? Сильно?

– От него вон,- кивнул Бербиц головой на пленного.

У Полуэкта подкосились ноги:

– Опять ранен? Куда?

– Сейчас посмотрим. В ногу, кажется. Стянули с дрожащего пленного белые, все в крови, бурки.

– Икра прострелена, командир,- поднял голову Бахтин и рассмеялся:-Мужественным разведчиком Забаровым.

– Посмотрите, нет ли еще ран? По-русски понимаешь?
– спросил у пленного.

Тот промычал что-то невразумительное.

– Все остальное в порядке. Пахать на нем можно,- доложил Бахтин.

Шарапов облегченно вздохнул и, почувствовав головокружение, слабость, привалился к стене. Рана начала рвать и "токать".

Сестра прибежала, взглянула на него и рассмеялась:

– Кто это вас так укутал, товарищ младший лейтенант?

– На ходу бинтовался. Сначала его перевяжите,- указал на пленного.

– Вот еще! Подождет, - фыркнула сестра и, все еще посмеиваясь, начала разматывать бинт. Осмотрела рану и сдвинула брови: - Будь иной поворот головы, и не в ухо бы вышла, а в затылок. Повезло вам, товарищ младший лейтенант!

– Повезло?! Если так везти будет, то, пока до Берлина дойдем, без ушей останемся,- не согласился Вашлаев.

Засмеялись. И шутка была удачной, и настроение подходящее.

– Его перевяжите, укол и все, что надо, сделайте,- снова попросил сестру Шарапов, боясь, чтобы не началось заражение и не умер первый пленный.