Второй выстрел
Шрифт:
А что было на уме у миссис де Равель, хотел бы я знать? Хотя на этот счет у меня имелись некоторые соображения. Она предупреждала Эрика, причем предупреждала серьезно. Если он оставит Эльзу и вернется к ней, она скажет мужу, что просто играла все это время (ведь даже в своей роли она отзывалась о нем с таким презрением, что было ясно: она уверена, что в ее власти внушить этому ослепленному любовью болвану все что угодно). Если же нет, она признается Полю, что все сказанное было правдой. Чувства чувствами, но здесь действовал точный расчет — она пыталась вернуть любовника с помощью банального страха.
А
Все остальные слушатели монолога миссис де Равель испытывали похожие чувства. Аморель, как статуя, застыла в дверях с приоткрытым ртом, Этель закрыла ладонями лицо; о Поле и Эльзе я уже говорил. Только Джон, которого я начинал уважать все больше и больше, внешне. не проявлял никакого волнения. Он даже время от времени слегка аплодировал и негромко восклицал: "Браво! Великолепно, Сильвия! Не сбавляйте темп!" Удивляюсь, как никто не прикрикнул на него.
Когда все это наконец прекратилось, меня можно было выжимать, словно мокрую тряпку. Но вместе с благословенным молчанием Сильвии де Равель (никогда еще я так искренне не радовался тишине!) пришло еще большее напряжение: что теперь будет делать Поль? Я взглянул на его руки — они заметно дрожали у него на коленях — и приготовился вмешаться, если он вдруг бросится на Эрика у всех на глазах; я был почти уверен, что он именно так и поступит. Его нервы явно были на пределе. Мы все уставились на него в напряженном ожидании, причем Эрик инстинктивно принял оборонительную позу. Даже его жена, упавшая в кресло в полном изнеможении, смотрела на него с наполовину испуганным, наполовину вызывающим выражением на мрачном лице.
Неожиданно он отрывисто засмеялся.
— О боже, Сильвия, и зачем только ты оставила сцену! Представь себе, я мог бы поверить в ту ерунду, что ты сейчас наговорила, если бы не знал тебя слишком хорошо. Да-а, старушка, ты в самом деле меня поразила!
Он промокнул лоб платком, но руки его все еще дрожали.
Можно ли было поверить? Этот тупоголовый индюк отказывался слышать правду, даже когда её буквально кричали ему на ухо! Неужели женолюбие может дойти до таких невероятных пределов?
А как же малышка Эльза? Она отважно делала попытки улыбнуться, но на лице ее отчетливо было написано крушение иллюзий. Я переглянулся с Этель. Она слегка кивнула мне и просияла. Я понял, что она хотела сказать. Это был полный триумф — ее цель была достигнута, а Поль де Равель гак и остался в плену своих заблуждений. Одного взгляда на Эльзу и того, как она тщательно избегала даже смотреть в сторону Эрика, было достаточно, чтобы понять опасность помолвки наконец-то миновала.
Мое
Мне немного осталось добавить. После того как де Равель окончательно доказал свою невероятную глупость, спектакль быстро опять превратился в фарс. Сцена с ревнивым мужем, которую Поль разыграл вдвоем с Эриком, была шедевром комического жанра. Хотя мне показалось, что это было больше похоже на трагическую иронию, но это уже не имело никакого значения.
Итак, пролог к основному действию завершился.
Впрочем, не совсем еще завершился. Осталось еще сыграть финальную сцену.
Как только окончилась комическая сцена с ревнивым мужем и завязалась беседа (возможно, чересчур возбужденная), мисс Вериги встала, и поскольку я заботливо держался рядом, то сразу заметил, что её ноги слегка подкашивались. Я хотел было предложить ей руку, но она отказалась с отсутствующей улыбкой.
— У меня ужасно болит голова, тетя Эльза, — сказала она. — Я, пожалуй, пойду прилягу до обеда.
— Болит голова? — бесцеремонно вставил Эрик, который уже успел оправиться от потрясения. — Чепуха. Лучшее средство от головной боли бассейн. Надевай купальник, и пойдем поплаваем перед обедом, нам как раз хватит времени.
Я ждал, чтобы она покончила с ним последним ударом. И дождался.
— Нет, благодарю, — ответил этот ребенок с патетическим достоинством. — Я лучше полежу.
И она вышла из комнаты. Эрик, конечно, не преминул последовать за ней, но мне было уже все равно. Его чары потеряли над ней свою власть.
Я взглянул на часы. Была уже половина первого. Мы ждали гостей с минуты на минуту, поэтому Эльза, как хозяйка дома, должна была подготовиться к их приезду. Она лишь мимоходом улыбнулась, кивнула мне и поспешила прочь. Я тайком позабавился, глядя, как де Равель взял жену под руку и увел в сад без сомнения, чтобы поздравить ее с отличной игрой.
Потом я с удивлением заметил, что Джон тоже куда-то исчез. Аморель и я остались наедине. Необычное ощущение зародилось у меня где-то внизу живота, а во рту внезапно пересохло. Все это было чрезвычайно странно.
К моему облегчению, Аморель никак не упомянула наше недавнее приключение в лесу. Она бесцеремонно взяла себе сигарету из серебряного портсигара Джона и плюхнулась в кресло (как обычно, без особой грации).
— Вот это да-а… — только и проронила она.
Было бы глупо делать вид, что я не понимаю, о чем это она.
— Да уж, ситуация, — согласился я.
— Что касается Поля… — тут Аморель сделала настолько вульгарный жест, что мне стало мучительно стыдно за псе — Мне кажется, он цепляется за свою слепоту как за спасательный круг и попросту сам не желает прозревать.
— Как вы это точно выразили, Аморель, — с некоторым удивлением отметил я.
— Ну, вероятно, я все же не такая дурочка, какой вы меня представляете, Пипки, — бросила она небрежно.
Я постарался перевести беседу в более безопасное русло.
— Что ж, во всяком случае, Эрику больше ничего бояться. По крайней мере, сегодня.
— Не знаю, не стала бы за это ручаться, — засмеялась она. — Ему еще предстоит встреча с Хелен Фицвильям.
— Хелен Фицвильям? А-а, вы имеете в виду Хелен Эш… Чем же может грозить ему эта встреча?