Вторым делом самолеты. Выйти из тени Сталина!
Шрифт:
– Я уже двадцать раз все рассказал. Достаточно!
– Встать!
– заорал вдруг майор. Подошел нарочито медленным шагом к вставшему со стула Воронову, прильнул ртом почти к самому его уху и зашипел:
– Будешь рассказывать столько раз, сколько я скажу! Всю ночь, до самого утра! И стоя!
– особист резким ударом ноги отправил в угол ни в чем не повинный стул. Потом вернулся на свое место за столом, вальяжно развалился в кресле и закурил.
– Ну как, у вас появилась новая версия?
– спокойным голосом, как ни в чем не бывало, осведомился он.
– Нет!
– Ладно! До утра времени еще
– безразличным тоном заявил майор и погрузился в изучение каких-то бумаг.
Ситуация была безрадостной. Андрей простоял так уже часа четыре, и ноги ощутимо гудели. Что же будет к утру? Около полуночи первого майора сменил второй, но на положении подследственного это никак не сказалось. Мучитель то прохаживался по кабинету, то, развалившись в кресле, попивал чаек, в явно демонстративных целях смачно жуя аппетитный бутерброд с колбасой, то задавал Воронову вопросы нудным голосом. Андрей отмалчивался, изо всех сил пытаясь не сорваться. Около половины второго ночи вдруг раздался резкий в ночной тишине телефонный звонок. Следователь, оторвавшись от очередного бутерброда, поднял трубку:
– Слушаю!
– пробормотал он с набитым ртом.
– Да, это я. Кто это? Кто-о???
Майор с перекошенным лицом вскочил со своего места, выплевывая остатки пищи.
– Извините, товарищ Сталин! Да, он здесь! Слушаюсь!
– особист дрожащими руками протянул трубку Воронову: - Э-это вас!
Андрей на негнущихся ногах доковылял до стола майора и, отпихнув того плечом, с блаженством упал в его кресло. Секунду сидел зажмурившись, затем все же заставил себя вернуться в реальность и взять трубку.
– Воронов у аппарата, товарищ Сталин! Как самочувствие? До вчерашнего дня было прекрасное…
Они с Аней сидели за столиком одного из кафе на Арбате. Изрядно пополневшая ко второй половине беременности жена усердно поглощала пирожные из большой корзинки, предусмотрительно заказанной Андреем. В Москве, несмотря на войну, такие изделия продавались свободно. Хотя цена… Впрочем, получившему денежное довольствие сразу за два месяца и премию лично от главкома ВВС за доставленный в целости новейший истребитель противника Воронову на цену пирожных было глубоко наплевать. А ежемесячная выплата в пятьдесят рублей за только что полученную Золотую Звезду Героя тоже немного пополняла семейный бюджет. Так что финансовые проблемы Андрея не беспокоили. Зато появились другие…
– Подполковник Воронов? Андрей Николаевич?
– подскочил к нему кургузый мужичок в полосатом пиджаке.
– Да, а что?
– Очень рад встрече с таким замечательным героем! Очень рад!
– зачастил мужичок.
– А я Щербаков Антон Семенович, из парткома завода имени Сталина.
– Очень приятно!
– промямлил Воронов.
– Кстати, не согласитесь ли вы встретится с рабочими и инженерами нашего завода? Рассказать о своем боевом пути, так сказать… Они очень обрадуются, уверяю вас! Я все организую, не беспокойтесь! Мы…
– Прекрасная идея, Антон э.. Семенович! Оставьте мне номер своего телефона, и я непременно вам сообщу, когда смогу освободить время, - оборвал назойливого парткомовца Андрей, лишь бы побыстрее от него отделаться. Тот быстренько накарябал карандашом на клочке бумажки номер и, к облегчению своего собеседника, сразу же отвалил.
«М-да, нелегка шапка Мономаха!» -
На церемонии награждения, на которую, против обыкновения, явился и сам Сталин, присутствовала куча корреспондентов. И вскоре статьи о герое, сопровождаемые фотографиями, где ему пожимает руку сам Вождь, а также на фоне трофейного самолета, уже перегнанного в Москву, заполонили страницы центральных и не очень газет, о нем рассказывали по радио и показывали в хронике. Почему Сталин решил так его разрекламировать, Андрей не знал, и его это несколько беспокоило. Но делать уже нечего… Как из рога изобилия, вдруг посыпались предложения о встречах и участии в торжественных церемониях от различных организаций. Его стали узнавать на улицах, и случались вот такие вот «инциденты».
Впрочем, Воронов на подобные встречи и собрания ходил с удовольствием, хотя, не будучи до того публичным человеком, поначалу несколько смущался. Но приходивший слушать его народ искренне интересовался любыми подробностями о войне. Эти люди отдавали фронту все и были вправе услышать отчет от одного из тех, кто превращал идущие на запад нескончаемым потоком материальные ценности в победы над врагом. Так как особую авиадивизию Ставки (вернее, то, что от нее осталось) уже с фронта отозвали - наступление врага исчерпалось и сейчас превосходящие советские силы медленно выдавливали его на исходные позиции, то он получил длительный отпуск для восстановления сил, и делать все равно было особо нечего.
И кроме того Андрей вдруг вспомнил, что у него в этом мире имеются еще задачи. За фронтовыми буднями он об этом слегка подзабыл. А пора бы и вспомнить, время-то идет! И как раз одним из пунктов еще неоформившегося толком плана и было стать известной и авторитетной личностью. Вот и первый шаг к этому…
Взяв под руку неуклюжую из-за живота жену, он расплатился и счастливая пара направилась на прогулку по Арбату…
В первых числах июля уже вошедшего во вкус нового образа жизни Воронова неожиданно затребовали в Кремль. Что вызвало у него некоторое недоумение - только два дня назад Рычагов передал ему очередной отказ в просьбе о направлении на фронт. «Там сказали - пусть пока отдыхает!» - указывая глазами наверх, заявил главком ВВС. Так что же может быть причиной вызова?
– Походите, товарищ Воронов!
– Вождь в кабинете был один.
– Вы, наконец, решили отправить меня на фронт?
– поинтересовался посетитель, присаживаясь.
– Неймется вам!
– отмахнулся тот.
– Нет, сегодня речь не о вас. Вы новости слушаете?
– Конечно! А что?
– И вы не заметили ничего странного?
– Вроде нет. Что конкретно?
– Конкретно, - Сталин поднял голову.
– Конкретно - ситуация на Ближнем Востоке.