Вторжение демонов
Шрифт:
— Дайяна… — выдыхает упрямый арвиец и быстрым движением притягивает меня к груди. Киан обнимает крепко, не давая шанса вырваться. Впрочем, я даже и не пытаюсь. В объятьях мужа хорошо. – Мне приятно твоё беспокойство, но я должен пройти через ритуал.
— Зачем? – глухо спрашиваю, слушая ритмичные удары сердца.
— Я должен стать сильнее, чтобы убить палача, – выдает Киан то, отчего моё собственное сердце пропускает удар. А затем испуганно, словно пойманная птица, рвется из груди.
— Не смей! Слышишь? Не смей приближаться к палачу! – закинув
Палач, мой личный кошмар… Он не знает сострадания, он наслаждается муками других… Он так же страшен, как и правитель демонов. Столь же жесток и беспощаден. Вот только Адшейран хитер, он думает наперед, выискивает слабости и только затем начинает действовать. Методично уничтожая всех и вся. Но также Повелитель может проявить милость, помиловать тех, кто склонится перед ним. Цель правителя демонов не полное уничтожение, а подчинение.
А палач – просто безумец, несущий боль, страх и отчаяние. Неважно, кому и за что. Ему не нужны причины для того, чтобы пустить кому-либо кровь. Только приказ Повелителя.
Все демоны такие, они все жаждут крови, наслаждаются страхом жертв, но Хэйшер хуже всех. Не зря ведь Повелитель по достоинству оценил его способности, сделав палачом.
— Поэтому и я должен стать чудовищем, – спокойно выдерживая мой страх и панику, говорит Киан. — Только другое чудовище способно справиться с ним.
— Нет… прошу… — в глазах начинает щипать. Мне страшно. Я боюсь, что Киан может пострадать.
— Не плачь, – Киан наклоняется и нежно целует мои глаза. – Я поклялся, что убью его за то, что он сделал с тобой.
— Просто забудь… – шепчу, постепенно начиная растворяться в легких невесомых поцелуях, осыпающих моё лицо.
— Не могу… — хрипло выдыхает Киан прямо у моих губ. – Не смогу жить, зная, что не отомстил за твои страдания…
Ответить мне муж не дает. Целует. Сначала нежно, осторожно, но как только получает мой отклик, углубляет поцелуй, превращает его в страстный танец, в котором сплетаются не только наши губы и языки, но и дыхание. Одна рука парня зарывается в мои волосы, а другая, обхватив за талию, прижимает к себе. В ответ я обвиваю руками шею мужа в стремлении стать еще ближе.
Страсть, чувства, потаенные желания разом вырываются из-под контроля. Нас накрывает так, что все становится неважным. Где мы, кто мы, все неважно.
В какой-то особенно сладкий момент из моей груди вырывается стон, но он тут же тонет в новом, сводящем с ума поцелуе. Я растворяюсь в ощущениях, тону в нежности, радости, пылаю от жара, захватившего мое тело.
Мне так хорошо… так сладко… и так мало одновременно.
— Киан… — хрипло шепчу в момент, когда наши губы рассоединяются, чтобы сделать вдох. Но практически тут же следует новый поцелуй. Жадный, собственнический и всё так же сохраняющий нежность.
Нежность, от которой щемит сердце.
—
Первым в себя приходит Киан. Он прерывает поцелуй и, заглянув в мои затуманенные глаза, дарит улыбку. Искреннюю, полную восхищения и тепла. После чего, приобняв меня, повернувшись к Ашеру, спокойно, словно не он только что горел вместе со мной от страсти, спрашивает:
— Есть новости?
— Да, – с улыбкой поглядывая на смущенную меня, говорит брат. – Император дал добро на проведение ритуала. Но только на добровольной основе. Он никого не станет принуждать.
— Принуждать и не потребуется, – уверенно говорит Киан, в то время как я, помня о его намерении, напрягаюсь. – Сколько арвийцев тебе нужно для ритуала пробуждения? – обращается ко мне муж.
— Не меньше тридцати, – не раздумывая, отвечаю. – Но и не больше сорока.
К сожалению, большее число я не смогу пробудить. Магии из демонического источника во мне осталось не так много.
— Хорошо. Я вместе с Ренденом займусь отбором добровольцев.
Быстро поцеловав меня в губы, не дав мне шанса выразить свое несогласие принятым им решением, Киан уходит. А я остаюсь, с тревогой глядя ему в спину.
— Ты чего загрустила? – приблизившись, спрашивает Ашер. – Расстроилась, что я вас прервал?
Возмущенно гляжу на боснийского принца, на время позабыв о тревоге за мужа.
— Что? Сейчас не место для брачных игр. Над нами висит нешуточная угроза, а вы тут решили брачную ночь раньше времени устроить.
— Ты! – бросаюсь на брата в желании дать ему подзатыльник, но Ашер, ловко увернувшись, со смехом отбегает подальше.
— Поглядите, как она покраснела… — подначивает брат, вгоняя меня в еще большее смущение. – Если ты только от слов так смущаешься, что же будет, когда Киан решит потребовать исполнения супружеских обязанностей?
— Замолчи! – прожигая брата взглядом, полным негодования, кричу. Нашел время издеваться!
— Всё-всё, не злись только, – мгновенно успокаивается Ашер. – Я просто шучу.
— Не смешно, – бурчу, горя от смущения.
— Зато в твоих глазах больше нет обреченности. А то ты так смотрела на арвийца, словно прощалась с ним.
— Я просто волнуюсь, – вздохнув, признаюсь. – Киан хочет пройти через ритуал.
— Не удивлен. Он не из тех, кто стоит в стороне, – спокойно, с уважением говорит брат.
— Ритуал болезненный…
— Он справится. Они все справятся. За время, что я здесь, я успел узнать арвийцев, Дайяна. И одно могу сказать с уверенностью: они справятся с любой болью. Доверься мужу, сестренка. Он у тебя, должен признать, достойный парень.
— Знаю, – улыбнувшись, отвечаю.
Киан самый лучший.
Понимающе улыбнувшись, брат, сообщив, что ему пора на смену в караул и что меня искала мама, тоже покидает меня. И я, еще раз перепроверив всё необходимое для ритуала, отправляюсь в свою комнату, где ожидает лира Маргарет.