Вторжение (Крестом и булатом - 1)

Черкасов Дмитрий

– Извечная проблема, - заметил священник.

– Угу. Извечная и неистребимая. Чем дальше - тем больше...

– У вас есть рецепт?

– Представьте себе, да. Только слушать меня никто не будет.

– Ищите и обрящете...

– А зачем?
– риторически спросил Влад.
– У меня своих дел по горло. Если совсем уж надоест, уеду в Беларусь. Там спокойнее.

Отец Арсений скептически посмотрел на биолога.

– Ой ли?

– Проверено. Лично разбирался.

– У меня другое мнение насчет белорусского режима, - осторожно сказал служитель культа.

– Да нет там никакого режима!
– Рокотов потянулся и размял плечи.
– Вполне пристойная страна. Порядок, естественно, поддерживать

надо, но их милиция вроде с этим справляется...

– А разгоны демонстраций?

– Ну и что? Несанкционированные митинги и в России разгоняют, ив цивилизованной Европе. В этом ничего нет удивительного или необычного. Государство на то и существует, чтобы следить за соблюдением правил... Иное анархия, хаос. Как у сатанистов. Вы, батюшка, слегка зазомбированы страшилками по телевизору... Я там побывал, посмотрел, руками пощупал. И могу с полной ответственностью сказать - если белорусы не станут ломать систему управления, а будут ее постепенно реформировать, то у них все получится. Лука, кстати, так и делает. Не старается прыгать через три ступеньки, а осторожненько демократизирует общество. Сначала обеспечил продовольственную безопасность, теперь занялся промышленностью. Пусть бульбаши живут небогато, но зато голод им не грозит. Кто хочет работать - работает. И неплохо, хочу отметить. Да, есть перегибы, ошибки, однако они не фатальны. И именно поэтому борьба с Лукой ведется не на политическом поле, где требуются обоснования лозунгов и экономические программы, а методами саботажа и прямых диверсий. Оппозиция создает нечто вроде штурмовых отрядов, на митингах провоцирует столкновения с милицией, имитирует пропажи журналистов, в лоб нарушает закон, чтобы потом иметь повод поорать о якобы политических преследованиях... Стратегия далеко не новая. Ошибка белорусских псевдодемократов в том, что они считают ее своим собственным изобретением и думают, что против такого поведения - нет контрмер. Хотя другого от сборища психопатических личностей ожидать сложно. Им бы в больничку на месяцок-другой, а не на демонстрации ходить. Может, подлечились бы...

– Круто вы их, - улыбнулся Арсений..

– Как умею, - настроение у Владислава немного улучшилось.
– Ладно, что мы всё о политике да о политике... Давайте лучше поговорим об изречениях блаженного Августина, - Рокотов лукаво подмигнул священнику.
– Или о доступных женщинах...

* * *

В штабе Объединенной группировки войск на Северном Кавказе работа не прекращалась ни на минуту.

Четыре раза в сутки проводились тридцатиминутные совещания, на которых уполномоченные офицеры докладывали командованию оперативную обстановку за прошедшие шесть часов, а раз в день - с шестнадцати до семнадцати тридцати проходило совещание в расширенном составе, на котором планировались рейды и зачистки на ближайшие день-два.

Прикомандированные к штабу офицеры спали урывками. Пару часиков днем и столько же - ранним утром. Потому все ходили с красными воспаленными глазами, вечно собачились друг с другом и из-за мелочей цеплялись к солдатам из караульной роты - то ремень провисает, то форма не выглажена, то честь небрежно отдает. Срочников спасало то, что в условиях ведения боевых действий каждый боец был на счету и наказание откладывалось "на потом". Что в российской армии равноценно "никогда". К тому же рота охраны формально подчинялась коменданту района и у штабных офицеров не было реальных рычагов воздействия на солдат. Поорать можно, а вот что-то сделать - нельзя. Для того чтобы наказать караульного, пришлось бы исписать гору бумаги и подать рапорта на рассмотрение коменданту через командира роты, который и будет решать, стоит ли кляуза того, чтобы дать ей ход и отправить-таки оборзевшего срочника на "губу", или можно плюнуть на недовольство "штабной крысы" и ограничиться устным предупреждением. В девяноста девяти случаях из ста

командир роты выбирал второй вариант, чем несказанно злил пузатых подполковников-штабистов и их свиту.

Девятого августа к трем часам пополудни в штаб явился генерал-лейтенант Колдунов и тут же собрал расширенное совещание. Тринадцатого числа на территории мятежной Чечни: намечались выборы депутата в Государственную Думу России, и исполняющему обязанности командующего группировкой поставили на вид недостаточную подготовку данного важного с политической точки зрения мероприятия. Ставил на вид лично начальник Генштаба генерал-полковник Кваснин, и его указания подлежали немедленному исполнению.

Привыкшего к мягким коврам кремлевских кабинетов Кваснина не волновала реальная оперативная обстановка.

Сказано "выборы", значит, выборы со всеми вытекающими из этого понятия последствиями - избирательными участками, урнами для голосования, комиссиями, подсчетом голосов и бравурными реляциями премьер-министру и Президенту. Красиво оформленный доклад стоит того, чтобы на обеспечение бесполезного в условиях военного времени "выражения воли населения республики" были брошены все силы группировки. Доклад поможет правительству России на международной арене, а начальник Генштаба поставит себе очередной плюсик в личное дело, а таковой отнюдь не повредит в борьбе против окопавшегося в кресле министра .обороны, очкастого старика-ракетчика.

Колдунов примыкал к группировке Кваснина и понимал важность поставленной перед ним задачи. В случае успеха он мог рассчитывать на скорое повышение, оставаясь при этом действительно крепким профессионалом своего дела и не превращаясь в паркетного шаркуна.

Генерал-лейтенант обвел тяжелым взглядом три десятка старших офицеров, раздвинул занавески на стене, скрывающие крупномасштабную карту Чечни, и взял лежащую на подставке указку.

– Я не буду повторять, насколько для нас всех важно тринадцатое число. Вы и без меня знаете. Президент лично следит за процессом и ежедневно требует подробного доклада об обстановке...

– Лучше б он в Североморск вылетел, - тихо буркнул себе под нос командир отдельного батальона морской пехоты Тихоокеанского флота.

– Каждому выделена своя зона ответственности, - продолжил генерал-лейтенант Колдунов.
– Так что, товарищи офицеры, будете докладывать по порядку. Я называю квадрат, уполномоченный за него поднимается и кратко докладывает сегодняшнюю ситуацию и планы до воскресенья включительно. Всем ясно?

Офицеры молча кивнули.

– Начнем с Грозного. Александр Ильич, прошу.

Во втором ряду поднялся толстый полковник.

– Обстановка стабильна, Владимир Иваныч. В городе, конечно, есть несколько небольших групп, но в целом серьезного влияния на развитие событий они оказать не в состоянии. У нас уже со вчерашнего дня взяты под усиленный контроль кварталы, прилегающие к избирательным участкам. Дежурят снайпера и мобильные отряды спецназа внутренних войск. На самих участках - милицейские посты с собаками. Думаю, что с послезавтрашнего дня стоит отправить рейдовые группы по подземным коммуникациям. Шансы на отлов бандитов, конечно, невелики, но чем черт не шутит... В дополнение к уже принятым мерам мы собираемся подготовить и несколько сюрпризов тем, кто может попытаться вылезти в самый день выборов.

– Какие именно сюрпризы?

– Установка в нерабочих коллекторах мин с механизмами инфракрасного реагирования и заливка бетоном трех десятков выходов на поверхность. Заливать собираемся непосредственно в ночь перед воскресеньем, чтобы не дать бандитам возможности сориентироваться.

– Материал подготовлен?

– Так точно. Десять бетономешалок и шестьдесят тонн цемента. Гравий и песок тоже готовы. Каждая машина за ночь успеет сделать по три ходки.

– Разумно, - похвалил Колдунов.
– Насчет мин... Дети не нарвутся?