Вторжение любви
Шрифт:
Ночью он мечтал о египетской девушке, и она явилась ему в образе Джасмин. Маленький, гордо вздернутый подбородок, изящный профиль, мечтательный и немного грустный взгляд. Она обладала смуглой кожей, гибким станом, полной грудью и восхитительно округлыми бедрами. Ее робкая улыбка таила в себе обещание любви, а врожденная чувственность соседствовала с трогательной невинностью. Томаса снедала такая тоска, что во сне он неизменно видел то, чем не мог обладать в действительности.
Сны Томаса были быстротечны. Он просыпался и потягивался, ощущая тянущую боль застарелого
Сунув руку в карман, Томас извлек от туда амулет из яшмы, вырезанный в форме скорпиона. Амулет, принадлежавший Найджелу. Скорпион удобно лежал в ладони Томаса. Лжец.
В ту зиму, когда братьям исполнилось по восемь лет, Найджел заболел корью. Их дядя и тетя забрали Томаса в Египет, чтобы уберечь от болезни. Мальчик купил этот амулет у старика с коричневой кожей на рынке в Каире. Торговец сказал, что амулет приносит счастье, и Томас подарил его брату по возвращении в Англию.
В ночь, когда с Найджелом случилось несчастье, доктор нашел амулет у него в кармане, и Томас запер скорпиона в этой самой комнате. Амулет оставался здесь вплоть до прошлой недели – именно тогда Томас показал его заинтересовавшейся иноземными вещицами Шарлотте.
Горло Томаса сдавило от нахлынувших на него эмоций, и он принялся крутить амулет в руке.
– Эх, Найджел, Найджел, не слишком много счастья он тебе принес, – пробормотал он.
Тяжело вздохнув, Томас убрал скорпиона в карман. Брат мертв. И теперь Томас ради благополучия семьи обязан найти подходящую невесту. Если только…
Не Джасмин, нет. Она не вписывается в его окружение. И ничто не изменит отношения общества к ней. Даже простой визит Томаса в ее дом вызовет кривотолки.
Внезапно Томасу стало плевать на мнение общества. Ему просто необходимо увидеть ее снова. Вновь услышать этот нежный мелодичный говор, в сладости которого таится яд. В отличие от окружавших его девушек, которые были понятны Томасу с первого взгляда, Джасмин постоянно ускользала от него. Она была волевой, независимой и необычной. При виде ее кровь в жилах Томаса начинала бежать быстрее, словно от крепкого игристого вина. Ему хотелось попробовать это вино на вкус, слизнуть капли с хрустального бокала, коим была Джасмин, и впитать в себя всю ее.
Нет, ему нужно забыть ее – запретный плод, свисающий с очень высокой ветви.
Томас вцепился руками в стол, вспомнив неудачу прошлой ночи и волшебство поцелуя, сорванного с губ Джасмин. Страсть обожгла его кровь, когда Джасмин стала мягкой и податливой в его объятиях. Дьявол! Он не в силах выбросить эту женщину из головы. Она была подобна горячему ветру пустыни, ворвавшемуся в его холодный, скучный мир. Да, Джасмин именно ворвалась в его жизнь и бросила ему вызов. Завладела его измученным и изголодавшимся по любви существом. А Томас обожал отвечать на брошенный вызов.
Он просто обязан извиниться перед Джасмин за дурное обращение. Да, она обманом проникла в его дом, но его мать повела себя грубо, бесцеремонно выставив непрошеную гостью. Томас нанесет Джасмин визит и принесет извинения от имени всей семьи. Ни больше
Но сначала… Он убрал амулет в карман и еще раз посмотрел на картину. Томас прикажет лакею повесить ее в своей спальне на самом видном месте – над камином. Он больше не станет прятать эту прекрасную египетскую девушку в темной комнате.
Несколькими часами позже Томас стоял на крыльце дома отца Джасмин. Сжимая в руках букетик фиалок, он старался не обращать внимания на любопытные взгляды прохожих, которые словно говорили: «Неужели лорд Томас пришел с визитом к мисс Тристан?»
На двери висел медный молоток, выполненный в виде сфинкса, – еще одна странность виконта, о которой шептались в обществе. Однако Томаса ничуть не удивляло наличие подобного дверного молотка. Взявшись за кольцо, свисавшее изо рта сфинкса, молодой человек решительно постучал. Дверь отворил лакей с массивным двойным подбородком.
– Лорд Томас Уолленфорд с визитом к мисс Джасмин Тристан. – Томас подал лакею белоснежную карточку со своим именем, написанным черными чернилами.
Взяв из рук гостя карточку, лакей сурово взглянул на него, а потом провел в холл и исчез в глубине дома.
Томас же принялся разглядывать полированную мебель и сверкающий пол. Единственным свидетельством присутствия в доме выходцев из Египта служила лишь небольшая статуэтка на столе – Рамзес, воинственный фараон. Полированная поверхность камня поблескивала в полумраке.
Мысли Томаса вновь сосредоточились на Джасмин. Сумела ли его мать сломить ее дух? Неужели Джасмин сейчас плачет в своей комнате, не в силах забыть пережитый позор? Мысль о том, что он увидит лишь жалкое подобие прежней Джасмин с покрасневшими от слез глазами, наполнила Томаса гневом и сожалением. Ну почему его мать устроила сцену, вместо того чтобы тихо проводить незваную гостью до дверей?
Вскоре вернулся лакей, который почему-то не смел поднять на Томаса глаз.
– Лорд Томас, мисс Тристан не принимает посетителей. А вас – тем более.
Похоже, его подозрения подтверждаются.
– Что именно она сказала?
– Милорд, я бы предпочел не повторять этого.
– А я настаиваю на том, чтобы вы повторили, – решительно произнес Томас.
– Мисс Джасмин сказала… э… она сказала… – Лакей опустил глаза долу. – Передайте этому несносному снобу: пусть убирается к черту.
Томас с трудом сдержал улыбку, радуясь тому, что его матери не удалось сломить дух Джасмин. Ее отказ принять его не имел никакого значения. Он найдет иной способ увидеться с ней.
– Будьте любезны передать мисс Тристан этот букет и сообщите ей, что я снова приду к ней с визитом. И весьма скоро.
Лакей покачал головой:
– Она не возьмет цветы. Поверьте мне, милорд, когда она пребывает в таком гневе, как сегодня…
– Я все равно оставлю их.
Томас положил букет на столик рядом со статуэткой, Цветы словно бросали вызов – вполне подходящий подарок для леди.
Отодвинув в сторону кружевные занавеси, Джасмин смотрела вслед удаляющемуся Томасу. Сложив руки за спиной, он шагал гордо и уверенно.