Вторжение по сценарию

Мэрфи Уоррен

Для Росса Рэлстона все началось именно с этой медали «За боевое ранение». Мелкие уловки, легкое искажение фактов, и, в результате, успешная политическая карьера, и неспешное, но неотвратимое продвижение к сенаторскому креслу. И тем не менее, избранник штата Аризона Рэлстон отлично знал, какую грань переступать нельзя. Эта грань напоминала ему о себе едва ли не каждый день — он был членом Сенатского Комитета по Внешней Политике, и часто оказывал людям самые разнообразные услуги, лишь бы они не противоречили интересам Государства.

Однако

сенатор Рэлстон и не подозревал об одной маленькой неувязке нельзя быть мошенником только «чуть-чуть», точно так же, как невозможно слегка забеременеть. В таких вещах вопрос может решаться только однозначно.

Поэтому, когда никто иной, как знаменитый Бартоломью Бронзини попросил его прикрыть глаза на небольшое нарушение Закона о боевой технике 1968-го года, сенатор не колебался ни секунды. Всем, то есть людям, посмотревшим «Гранди-1», «Гранди-2», а также «Гранди-3», было отлично известно, что Бронзини — ревностный патриот. Никакого нарушение государственных интересов. Это парень был таким же стопроцентным воплощением Настоящего Американца, как ковбой на пачке «Мальборо», даже если на первый взгляд он и казался сицилийским головорезом, у которого что-то не в порядке с гормонами.

— Ну-ка, расскажите поподробнее, зачем вам потребовалось это разрешение, — попросил Рэлстон.

Они сидели в превосходно обставленном кабинете сенатора на Капитолийском холме. На столе стояла маленькая искусственная елочка, украшенная серебряной мишурой.

— Что ж, сэр, — начал актер, и Рэлстон довольно ухмыльнулся, услышав такое обращение от Бронзини, — дело вот в чем. Я собираюсь снимать новый фильм в вашем родном штате, в городе Юма.

— А это в Аризоне? — спросил сенатор.

— Да, сэр, совершенно верно.

— А! Знаете, теперь я не часто выбираюсь в родные края. В Вашингтоне работы всегда по горло.

— В фильме будет много батальных сцен — автоматные очереди, ручные гранаты и все такое. Так вот, мы не имеем права ввозить оружие в страну без специального разрешения от Государственного Департамента.

— А я всегда считал, что у вас, киношников, склады просто ломятся от разного реквизита.

Слово «реквизит» Рэлстон произнес с нажимом, явно желая показать, что и он не полный профан в киноиндустрии.

— Вы правы, сэр, но для этого фильма нам нужны автоматы Калашникова китайского производства.

— А, понятно. Те, которые подпадают под ограничения.

— Вообще-то, сенатор, запрет на ввоз касается полуавтоматического оружия, а нужная нам модель — самый настоящий автомат. Видите ли, оружие, которое используют в качестве реквизита, ничем не отличается от боевого, только стреляют на съемках холостыми.

— Да, я понимаю, в чем сложность, Барт. Вы не против, если я буду обращаться к вам по имени?

— Можете звать меня хоть Мэри, если вы сможете помочь нам с разрешением. Я в страшной запарке — съемки начинаются уже через два дня, и единственный способ доставить эти автоматы в Аризону — через Госдепартамент.

Сенатор

Рэлстон был поражен тем, насколько сдержанно ведет себя Бронзини. Он скорее ожидал, что актер ворвется к нему в кабинет, и будет с криком стучать кулаком по столу. Но этот человек явно знал основное правило, принятое среди Вашингтонских высокопоставленных чинов — если не можешь чего-то купить, придется лизать кому-то задницу.

— Барт, — проговорил сенатор, поднимаясь со своего места, — думаю, я смогу кое-что предпринять по этому вопросу.

— Чудесно, — ответил с улыбкой облегчения Бронзини.

— Но взамен вы тоже окажете мне услугу.

— Какую? — внезапно насторожившись, спросил Бронзини.

Подойдя поближе, сенатор по-дружески приобнял его за плечи.

— Мне придется отправиться по печально известным прокуренным Вашингтонским кабинетам, и ходатайствовать за вас, — с серьезным видом сказал он. — Очень помогла бы какая-нибудь мелочь, с помощью которой было бы легче убедить моих коллег. — Что угодно, — откликнулся Бронзини. — Я готов сделать все от меня зависящее.

Сенатор Рэлстон широко улыбнулся. Все оказалось значительно проще, чем он предполагал.

— Вас не затруднит сняться вместе со мной?

— Нисколько.

— Сэлли, можно вас на минутку? И захватите с собой фотоаппарат.

Через секунду секретарша сенатора влетела в кабинет, прижимая к груди дорогую японскую камеру. Бронзини чуть было не вздрогнул, увидев под объективом красную надпись «Нишитцу».

— Боже, да есть хоть что-нибудь, к чему эти люди не приложили руку? ошеломленно пробормотал он себе под нос.

— Давайте встанем вот сюда, — радостно говорил сенатор Рэлстон. Он уже предвкушал, как эта фотография будет висеть в рамочке на стене у него в кабинете. Ведь здесь, в Вашингтоне, влияние измерялось количеством людей, с которыми ты знаком. Связи — вот что было превыше всего, и, хотя актер вроде Бартоломью Бронзини мог и не иметь особого веса среди акул большой политики, фото с ним произвело бы на них впечатление, а это уже большое дело.

Бронзини так часто приходилось позировать, что он порой ощущал себя чем-то вроде фотомодели в журнале «Плэйбой для дам». Сенатор положил руку ему на плечо, потом в разных ракурсах было запечатлено, как они жмут друг другу руку. Когда с фотографиями было, наконец, покончено, Рэлстон лично проводил гостя до дверей.

— Рад был познакомиться, — широко улыбаясь, сказал он на прощание. Разрешение вам перешлют завтра к концу дня.

— Спасибо, сэр — вполне искренне поблагодарил Бронзини, но его слова прозвучали слегка вяловато.

— Сэр! — вполголоса повторил сенатор Рэлстон, глядя, как знаменитый хвостик, украшавший прическу Бронзини, болтается из стороны в сторону, пока актер спускается по лестнице. — Он назвал меня «сэр»!

Рэлстон и не догадывался, что за несколько фотографии он только что услужливо распахнул двери в страну перед армией иностранных оккупантов.