Вторжение
Шрифт:
— Что-нибудь сохранилось от перестройки? — спросил писатель.
— А как же! Говорильное шоу-парламент… Впрочем, разговаривать Мадам запретила. Лига дамочек-коблов и гомиков-педерастов ввела для избранников, декретировала канопсис, язык поз и телодвижений. Такое надо смотреть! Какие мимы там заседают, какие позы принимают, как извиваются в экстазе, изображая преданность Мадам или приверженность к приватизации мужчин-любовниц, мальчиков-сосунов или девственниц-целовальниц. Потеха! Порой доходит до общего парламентского минета,
Станислав Гагарин вспомнил вдруг просмотренный недавно омерзительный фильм, в котором Анастасия Вертинская безудержно рекламировала лесбиянство.
Его едва не стошнило.
«Странно, — подумал сочинитель, — фильм я буду смотреть на Первом Всероссийском кинорынке только в мае… Но сейчас ведь еще апрель!»
Эта нестыковка во времени, некое нарушение детерминизма странным образом испугало и обрадовало его.
Шеренга приближалась к месту казни.
— Стой! — раздалось впереди. — Направо!
Теперь Станислав Гагарин, его спутник-репортер, другие товарищи по несчастью стояли спинами к Кремлевской стене.
Весеннее солнце свалилось к закатной стороне окаёма и готовилось упасть там, где находился гагаринский дом, многострадальное «Отечество», председателя которого готовились расстрелять голубые гвардейцы диктаторши-лесбиянки.
«Глупая смерть, — меланхолично, но спокойно подумал писатель. — Но разве смерть бывает разумной? Справятся ли без меня мои ребятишки… Так и не успел издать первый том «Русского детектива», его Ротанов и Пекун железно обещали сделать через месяц. Перед подписчиками неудобно. Авось, Сорокоумов и Дурандин завершат реализацию подписки».
Ему удивительным образом не пришло в голову соображение о том, что возможно его славных заместителей нет уже в числе живых. Может случиться, что он вообще последний живой их тех, кто работал с ним вместе. И нет больше на свете ни «Отечества», ни его киностудии, ни литературного отдела и бухгалтерии, которую он все-таки собрал несмотря на происки Даниловны, исчезли дамы по распространению, толково руководимые Валентиной Степановной.
О собственной смерти Станислав Гагарин перестал думать, когда увидел в руках голубых вскинутые для стрельбы в упор автоматы.
Затрещали очереди.
Писатель ждал толчка в грудь.
Он повел глазами влево и увидел, что Фалалей Рыбкин исчез.
«Попали, — подумал Станислав Гагарин, но под его ногами труп журналиста-ренегата не валялся, Фалалей-Звонарь как бы испарился бесследно.
Теперь сочинитель увидел вдруг, как из ствола автомата вылетела назначенная писателю пуля.
Автоматная пуля небольшого калибра буравила воздух, ввинчивалась в него, разогревая от огромной скорости хищный и острый наконечник, наметивший впиться, проникнуть внутрь, разодрать гагаринскую плоть.
Ни уклониться от пули, ни преградить ей путь было невозможно.
Пуля предназначалась для Станислава Гагарина и готовилась беспощадно, обреченно поразить писателя.
Время остановилось.
LXVIII. СНОВА В ГОСТЯХ У ПРЕЗИДЕНТА
— Понравилось? —
Последний был тут же. Трясущимися руками глава государства пытался раскурить сигарету «Герцеговина Флор», которую протянул ему вместе со спичками вождь.
Председатель Российского творческого объединения «Отечество», только что расстрелянный — расстрелянный ли? — у Боровицких ворот Кремля, у кирпичной стены Александровского сада неопределенно повел плечами.
— Что это было? — спросил он.
— Альтернативный, понимаешь, ход истории, — ответил Иосиф Виссарионович. — Разумеется, кое-что товарищ Сталин сшаржировал, допустил элементы гиперболизации, придал случившемуся с вами оттенок метафоричности, что ли… Но в целом получилось впечатляюще. Как воздействовал на вас этот, понимаешь, спектакль, товарищ Президент?
Глава государства возмущенно хмыкнул и жадно затянулся дымом, отвернулся, принялся смотреть в сад.
— Надеюсь, на этом фокусы прекратились, — глухо произнес Президент, не поворачиваясь к собеседникам. — Второго подобного испытания психика моя не выдержит… Но что это, черт побери?!
Хозяин дачи вытянул руку и гневно посмотрел на вождя.
Из глубины неживого еще весеннего сада показалась скуластенькая супруга хозяина, которую держал под руку… Президент.
— Товарищ Сталин вас предупреждал, — невозмутимо произнес вождь и достал из кармана десантной камуфлированной куртки курительную трубку, придавил большим пальцем табак, принял от растерявшегося главы государства коробок спичек. — Это монстр, сотворенный, понимаешь, ломехузами, о которых товарищ Сталин устал уже вам рассказывать. Настоящего Президента разнесло в куски на Крылатском мосту — именно в этом убеждены агенты Конструкторов Зла. Нейтринное существо теперь заняло здесь ваше место и будет управлять государством по инструкции, полученной, понимаешь, от ломехузов.
— Необходимо что-то сделать! — вскричал Президент. — Ведь этот монстр с моей женой…
— Ничего пока не произошло, — успокоил хозяина вождь. — Он прибыл четверть часа назад и обсуждает с хозяйкой, какие розы завести в нынешнем году. Известно, что вы любите цветы вообще и розы, понимаешь, в частности.
Нас они увидеть не смогут, я прикрыл всех колпаком невидимости. Сейчас супруга пройдет в дом, а монстра товарищ Сталин сумеет, понимаешь, задержать. Об этом не беспокойтесь.
Теперь вы убедились в нашей правоте?
— Убедился, убедился! — срываясь в истерику, закричал Президент. — Сделаю все, что скажете, товарищ Сталин, только избавьте меня от кошмара! Нет, вы посмотрите! Он за плечи ее обнял… Совсем как я, черт побери! Жена никогда не заметит подмены…
— Не заметит, — спокойно пыхнул дымом, затянувшись из трубки, товарищ Сталин. — А если не заметит жена, то куда уж тут членам Политбюро, Кабинету Министров, понимаешь, депутатам и простым гражданам государства. Отойдите вместе с писателем в другой угол, товарищ Президент. Сейчас они появятся на веранде.