Вторжение
Шрифт:
Шмелев опять покосился на кудлатого старшего лейтенанта, сидевшего в углу, и ничего не ответил.
Все умолкли.
Только слышалось — шумела, гневалась непогода. Ветер крепчал, вздувал парусину палатки. Тягуче скрипели деревья, срывались с веток и гулко падали на смерзшийся полог ломкие льдинки.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На аэродром Демин добрался в полдень. Немецкий самолет зеленовато–глинистого цвета стоял посреди взлетно–посадочной полосы. Возле него ходил часовой.
Демин
— Погода летная?
— Последние трое суток без изменений. Нормальная. Наши летают спокойно. А немцы уверяют, что из–за плохой погоды сбились с курса…
— Как вы думаете?
— Похоже, они принимают нас за детей. Во всяком случае, аргумент сомнителен.
В домике Демин увидел немецких летчиков… Двое — в одинаковых светло–зеленого цвета комбинезонах. Маленький, с рыжеватыми и мягкими, как утиный пух, волосами на голове, и другой, сухощавый, с продолговатым носом и голубыми глазами, расположились на скамье, привалясь спинами к печи. Третий сидел на табурете возле стола. В его внешнем облике Демин уловил что–то от бюргера: полнеющий, с крутым, раздвоенным подбородком, крупным носом; светлые взлохмаченные брови и серые настороженные глаза, о которых можно сказать, что при любых обстоятельствах они остаются холодными и непроницаемыми. В отличие от своих спутников, он был в черных кожаных унтах с "молниями" и в куртке с цигейковым воротником. Завидев вошедшего полковника, немец неторопливо поднялся.
— О, герр полковник! Рад, очень рад! Позвольте представиться? Оберст–лейтенант Эрих фон Крамер. Это мой экипаж. — Он кивнул головой в сторону покорно вставших летчиков.
Демин сухо поздоровался и обратил внимание, что Крамер хорошо говорит по–русски, хотя акцент был довольно выразителен.
— Садитесь, господа, — предложил Демин. — Я думаю, мой вопрос не удивит вас, если спрошу: откуда и с какой целью вы прибыли к нам?
— Разумеется, герр полковник, — с подчеркнутой вежливостью улыбнулся Крамер. — Хотя, наверное… вам докладывали… — Он неторопливо достал сигарету и закурил.
Пауза была сделана намеренно.
— Да, мне доложили, что за последние трое суток погода благоприятствовала полетам, — стараясь подавить раздражение, произнес Демин. — Тем более странно, что вы утверждаете обратное и, как мне кажется, не можете концы с концами свести.
— О, герр полковник слишком подозрителен! Я даже не предполагал, что дружеские отношения между нашими странами могут дать повод для этого.
Демин понял, что Крамер начинает играть и склонен к демагогии. Вступать же в полемику с нацистом ему представлялось малоприятным.
— Россия — страна более чем загадочная, — продолжал Крамер. Особенно ее политический аспект. Ваш суверенитет является признанным и законным. И такая великая держава, как Германия, тоже признала его, подписав договор о ненападении. Поэтому беспокойство, которое проявляете вы по поводу случайных инцидентов, необоснованно. Германское правительство уважает международные договоры…
Демин неожиданно рассмеялся. Оберст–лейтенант посмотрел
— Очень жаль, герр полковник, что вы не хотите понять меня.
— Простите, господин Крамер, но вы отвлекаетесь. Я отдаю должное вашему умению вести разговор. Не ответив на мой вопрос, вы принуждаете меня оправдываться. И все же я еще раз задам его: что послужило поводом для вашего визита? Только не говорите о плохой погоде.
— В таком случае, погода была прекрасная, — холодно и вызывающе ответил Крамер. — Но мы все–таки сбились с курса и вынуждены были сесть на этот аэродром. Теперь можете не дать нам бензина… и можете интернировать нас. Мы ваши гости или ваши пленники. Как будет угодно.
"Вот ведь каналья! — подумал Демин. — Опять разыграл из себя овцу". Он понял, что разговор с немцем ни к чему не приведет, если не применить власти. Крамер же вел себя нагло, вероятно зная, что в любом случае никакого насилия со стороны советского командования не будет.
Вошел дежурный по аэродрому и, наклонившись к Демину, что–то сказал. После этого полковник с явным неудовольствием обратился к немцу.
— Когда вы хотите лететь, господин Крамер?
— О, это деловой разговор, — оберст–лейтенант преобразился. — С вашего позволения, герр полковник, — он взглянул на часы, — через сорок минут.
— Обслужите немецкий самолет, — бросил Демин дежурному.
— Герр полковник очень любезен. Я бы не хотел так просто проститься с вами. Мы должны выпить по бокалу вина… за дружбу, герр полковник. Затем Крамер обратился к сухощавому немцу с голубыми глазами: — Штольц, зиген зи битте вайн*.
_______________
* Принеси, пожалуйста, вина.
Штольц тут же направился к двери.
— Проводите его к самолету, — приказал Демин дежурному.
Когда было принесено вино, Крамер наполнил два бокала.
— А ваши коллеги — трезвенники? — спросил Демин.
— В немецкой армии младшие чины не должны позволять себе вольности в присутствии старших офицеров, — заметил Крамер.
— Ну что ж, — произнес Демин, — выпьем за то, чтобы между нами не было разлада. Пожалуй, это единственное, чего можно желать сейчас в отношениях между нашими странами. Не правда ли, господин Крамер?
— О, да, конечно, — с улыбкой пробормотал Крамер. Он отпил глоток кислого рейнского вина. — Только печально, что эти отношения не греет русский климат. — Крамер на мгновение мысленно перенесся в ставку фюрера: там опасались, что из–за позднего вскрытия рек и тяжелого бездорожья нельзя будет раньше начать русскую кампанию. Затем он взглянул на Демина и как можно вежливее спросил:
— Скажите, герр полковник, как долго будут продолжаться холода?
— Природа имеет свои законы. А нам, русским, не привыкать к холодам. Но почему это интересует вас?
— О, обычное любопытство… Холод — нехорошая вещь, — поморщился Крамер. — Весной много воды… болота. Дороги непроходимы… В таких условиях нелегко жить.
— Никто не выбирает себе родины, господин Крамер.
— Вы любите Россию, — немец улыбнулся. — Конечно, в ней просторно, много земли… А Германия живет тесно, как в клетке…