Вторжение
Шрифт:
40 лет, прошедшие после окончания наполеоновских войн, были временем упадка английской военной разведки. Буржуазия Англии — страны, превращавшейся в «промышленную мастерскую мира», не предполагала вести крупномасштабные войны в Европе. Не имелось даже карт вероятных театров военных действий. Во время Крымской войны в 1854 г. командующий британскими войсками, высадившимися в Крыму, лорд Раглан жаловался, что для него дорога на Севастополь была «такой же загадкой, как для Язона и аргонавтов две с половиной тысячи лет назад». Только в феврале 1855 г. был создан в военном министерстве топографический и статистический департамент, который занимался в основном картографией и лишь с 1871 г. стал получать донесения от военных атташе.{260}
Но
У французов было немного лучше. Они давно занимались штабным шпионажем крымской территории. Слежка вокруг Севастополя и севастопольского рейда велась ими еще с конца 30-х и начала 40-х годов… Но в тоже время у них были проблемы с агентурной разведкой, так как по непонятным причинам после падения Наполеона во Франции к шпионам стали относиться с пренебрежением.{261}
В штабах контингентов были сформированы разведочные комиссии, в задачу которых входили сбор, изучение, анализ информации и подготовка коллегиального решения о месте и времени высадки.
У французов в их состав вошли командир 1-й дивизии дивизионный генерал Канробер, полковник штаба главнокомандующего Трошю, полковник артиллерии Лебеф, подполковник инженерной службы Сабатье.
У англичан комиссию возглавлял командир Легкой дивизии генерал-лейтенант Джордж Браун, а в состав также вошли старшие офицеры штаба, артиллерии и инженерной службы.{262}
Несомненно, это были одни из самых грамотных офицеров союзного контингента. И личности в их среде встречались весьма интересные.
Особенно выделялся полковник Трошю, будущий организатор обороны Парижа от прусских войск в 1871 г. Это была личность, способная принимать обоснованные решения, и авторитетный военный теоретик, известный своими трудами, в которых нещадно критиковались недостатки французской военной организации. «…Эта книга, и единственно она, сделала его самым популярным генералом в описываемое время…
…В военном обществе считался чуть ли не помешанным: он имел мужество красно написать книгу против императорского правительства, за что был обойден в производствах…».{263}
Основным кораблем, выделенным адмиралом Эдмундом Лайонсом для разведки, стал быстроходный «Карадок» (водоизмещение 676 т, вооружение — 2 пушки на платформах). Выбор не случайный. «Карадок» — типичный пример разведывательного корабля. Его командир капитан 2-го ранга Дерриман и все офицеры не только были опытными моряками, но и прекрасно знали район плавания, тщательно изученный ими за время службы в качестве стационера [105] британского посольства в Стамбуле, {264} когда корабль выполнял исключительно задачи, связанные с разведкой и доставкой информации. Через 65 лет в Черном море «Карадок» появился вновь. Точнее, его преемник. И теперь это был крейсер союзников, а не врагов. В августе 1919 г. при высадке десанта армии генерала Врангеля у Одессы при бомбардировке сильно укрепленных позиций красных большую помощь оказал английский крейсер «Карадок».
105
Стационер (фр. stationnaire) — судно, постоянно находящееся на стоянке в каком-либо иностранном порту несущее сторожевую службу или полицейскую службу в портах колоний.
Вспомогательным разведывательным кораблем стал выделенный
Сезон разведки открылся 31 марта. [106] С этого дня три месяца {266} корабли союзного флота вели непрерывную слежку за Черноморским флотом. Одновременно «Рестрибрюшн» и «Нигер» осуществляли наблюдение за Одессой. {267}
Топографических карт Крымского полуострова было мало. Особенно это ощущали англичане. Источники пресной воды, коммуникации, населенные пункты и другие объекты не были известны или сведения о них неточны. За несколько месяцев до высадки Крым для союзников во многом оставался более Terra incognita, чем изученной территорией. Если посмотреть на письма особенно английских офицеров, то для них древняя крымская земля была не более чем очередной малоизученной колонией, которую следовало покорить во славу британской короны.
106
В то же время можно считать, что первую разведку в русских территориальных водах союзники провели значительно раньше. В конце января 1854 г. возле Редут-Кале четыре парохода союзников проводили промеры глубин. (Гребенщикова Г.А Черноморский флот перед Крымской войной 1853–1856 годов. Геополитика и стратегия. СПб., 2003 г, с.65).
Хотя отсутствие карт — лишь часть проблемы. Немецкий военный теоретик Фридрих Вильгельм Рюстов [107] считал, что «для ознакомления с известной страной с военной точки зрения одних карт недостаточно. Они не могут дать тех подробностей, знание которых необходимо военному… Соответствующие достаточно подробности могут быть добыты посредством наведения всевозможных справок, изучения специально относящихся до этого сочинений и с помощью рекогносцировок, проводимых путешествующими офицерами». {268}
107
Фридрих Вильгельм Рюстов (1821–1878 гг.) — немецкий и швейцарский военный теоретик и историк.
Поэтому информация о Крыме, русской армии, оборонительных сооружениях и крепости Севастополь собиралась по крупицам. К консультациям привлекались все, чья помощь могла быть хоть сколь-нйбудь полезной. При этом каждой крупицей информации дорожили настолько, что не брезговали и откровенными проходимцами. Известно, например, что сразу после принятия решения об операции в Варне прошло совещание штабов союзных сил, на котором с докладом о будущем театре военных действий выступил некий Феррат-паша, состоявший на службе в турецкой армии австрийский инженерный офицер. Ему якобы удалось побывать в Керчи, на Кавказе и в других местах.{269} К сожалению, для союзников сведений о Севастополе у него было мало, потому большой пользы извлечь не удалось.
ПЕРВАЯ РАЗВЕДКА (апрель 1854 г.)
13 апреля корабли союзников подошли к берегам Российской империи. Находившаяся на борту комиссия имела задачу осмотреть устье Дуная, Одессу, побережье Крыма, Анапу и восточный берег Черного моря. Утром 16 апреля 19 линейных кораблей, 1 парусный и 10 паровых фрегатов приблизились к Севастополю на 10 миль. 17 апреля 91-пушечный «Агамемнон» (под флагом контр-адмирала Лайонса) начал маневрировать перед входом в Севастопольскую бухту. Русские не реагировали, хотя внимательно следили за происходящим, стараясь оценить морские навыки потенциального противника.