Вторжение
Шрифт:
Вместо тяжелого и неудобного кивера образца 1844 г., глумившегося над головой британского пехотинца, солдаты Наполеона III носили легкое кепи. Консервативные английские офицеры сначала считали, что подобные фривольные головные уборы являются свидетельством падения дисциплины в союзных войсках. Старшие начальники вообще считали, что с подобными вольностями французам никогда не добиться победы в Крыму. А чтобы в собственных войсках никто не вздумал перенимать парижский стиль, строжайше потребовали от всех командиров неукоснительно и в полном объеме придерживаться установленных для армии инструкций.{424} Единственным нововведением стали белые тканевые чехлы для головных
Дисциплину же английские командиры поддерживали от падения традиционным в английской армии способом — солдат пороли. Причем регулярно, иногда за дело, иногда ради профилактики. Правда, в армии от этого рядовые страдали меньше, но на флоте пощады не было. Будущий адмирал Роберт Вильям Кеннеди (в Крымскую войну 17-летний гардемарин фрегата «Родней») утверждал, что на его корабле практически не оставалось матроса, который бы не отведал плетки.{426}
Для французской армии, где достоинство и тело солдата были неприкосновенны, это казалось дикостью. В конце концов, французы стали открыто смеяться над снаряжением своих английских союзников. Для них это было свидетельством неуважения страны к собственному солдату. Однажды офицер Колдстримской гвардии спросил у французского капрала пеших егерей, как он оценивает английский ранец. Ответ обескуражил британца. По мнению егеря, вся система ремней годится лишь для того, чтобы задушить солдата.{427} К сожалению для англичан, скоро они получили возможность убедиться в правоте капрала.
Французский ранец был гораздо удобнее и обладал по тем временам, наверное, лучшей эргономикой.
Прямоугольный ранец крыли рыжеватым опойком, шерстью наружу, на подкладке из небеленого льняного полотна. Размеры: длина 370 мм, высота 310 мм. Два плечевых Y-образных ремня ранца крепились к задней части поясного ремня солдата, а спереди цеплялись за подвижные кольца. С апреля 1848 г. эти ремни были заменены новыми, состоявшими из трех частей. Первый, шириной 52 мм, заканчивался тремя фестонами. Второй проходил в железную пряжку с простым шпеньком, расположенную под ранцем. Третий состоял из ремешка, присоединенного к отверстию в верхней части медного подвижного кольца (на поясном ремне) крючком с пуговицей. Таким образом, грудь остается совершенно свободной — и нынешний солдат уже нисколько не похож на того несчастного солдата, который был затянут ремнями и заключен по старой системе в своего рода кожаную кирасу. На верху ранца крепился чехол полукафтана или шинели, из сине-белого тика, т. н. «с тысячью полосок», с деревянными кругами на концах, обшитыми шинельным сукном.{428}
Свободные от консервативных предрассудков французы традиционно приспосабливали не солдата к униформе и снаряжению, а униформу и снаряжение к солдату, действовавшему в тех или иных климатических условиях. То, что британским офицерам казалось нелепым, очень скоро оказалось лучшим. Так вышло с униформой зуавов, наиболее, по мнению выдающегося медика Люсьена Бодена, приспособленной к условиям театра военных действий.{429}
Хотя уже в ходе войны англичане и переняли у французов более удобную куртку, но в целом они так и остались консервативными. В то же время несколько нововведений британцев,
Кроме различия в снаряжении, бросалось в глаза психологическое отличие. Английские офицеры увидели, что их французские коллеги более сдержанны в эмоциях по отношению к высшим командирам. Когда кто-то из генералов проезжал по лагерю, британские солдаты высыпали из палаток и громкими криками приветствовали начальника. При этом им было все равно: француз это англичанин. Уровень эмоций соответствовал степени уважения: лучше всех приветствовали наиболее любимых в солдатской среде за профессионализм и заботу о личном составе генералов Леси Эванса и Колина Кемпбела.{431}
Французский солдат обычно ограничивался уставным приветствием, после чего продолжал заниматься своим делом. Да ему и некогда было тратить время на формальности, уж слишком он был загружен.
«Кроме того, маршал, чтобы занять войска и не оставлять их в бездействии, предписал начать строевые занятия гарнизона во всех полках и таким образом целую неделю мы ежедневно производим, как во Франции, взводные, батальонные и линейные учения».{432}
Но кроме того, что французский солдат был загружен, он был еще и в достаточной мере обеспечен всем необходимым, в первую очередь деньгами и питанием, что лучшим образом сказывалось на его моральном состоянии.
«Жалованье платится очень аккуратно и в установленные сроки золотой или серебряной французской монетой. Благодаря заботам ротных командиров об улучшении пищи солдат, расходы на продовольствие увеличены. Все эти распоряжения, доказывающие людям попечение об их здоровье и хорошем положении, поддерживают в них нравственный дух и довольство, войско же хорошей нравственности нелегко поддается растройству болезнями или нападениям неприятеля».{433}
НАРАЩИВАНИЕ СИЛ
Одновременно готовятся поддержать экспедицию силой не менее 15–20 тыс. человек и виновники всей общеевропейской суматохи — турки.{434} Они усилили не только сухопутную, но и военно-морскую составляющую экспедиционных сил. Ахмет-паша привел в Варну 9 турецких линейных кораблей, в том числе три новых: «Пейки-Зафер», «Махмудие» и «Шериф».{435}
К осени 1854 года у французов из крупных кораблей добавились долгожданные: Парусно-винтовые линейные корабли (3): «Montebello» (120/140 л.с.), «Napoleon» (100/900 л.с.), «Jean Bart» (80/450 л.с.).
Парусные линейные корабли (3): «Suffren», «Alger», «Ville de Marseille».
Парусно-винтовой фрегат (1): «Pomone» (40/220 л.с.).
В портах Турции, Болгарии, Греции и других государств Южной Европы сосредотачивалось около 300 транспортов. Подписывались договора с судовладельцами об их аренде. Деньги предлагались хорошие, потому проблем с этим не было. Например, компания Robert Steele Co. выделила в распоряжение военного министерства 27 судов. Это была не единственная коммерческая структура, решившая подзаработать на государственном заказе. Из наиболее значительных стоит, пожалуй, упомянуть и такую известную, как Royal West Indian mail (транспорты «Avon», «Great Western», «Magdalena», «Medway», «Orinoco», «Parana», [136] «Severn», «Tamar», «Thames», «Trent» и др.).
136
Зафрахтован французским правительством.