Вторжение
Шрифт:
В апреле к полуострову подтянулись тарутинские и бородинские егеря:
«В воскресенье пришел первый эшелон егерской бригады 17-й дивизии и на днях придет вся бригада. После стоянки в Москве и русских губерниях им не нравится жизнь в Севастополе, где надобно платить 11/2 руб. сер. за пуд сена».{711} Кстати, что касается экономики, то присутствие невиданного ранее и постоянно увеличивающегося числа войск привело к резкому росту цен.
«Здесь и прежде все было дорого, а теперь цена еще более повысилась, особенно на фураж и говядину. Вчера гусары покупали сено по рублю серебром за пуд; овес продают дороже пяти рублей четверть. Я посылаю за сеном за 50 верст; скоро нигде не будет сена. В прежние годы здесь в половине апреля косили траву, теперь же и признаков нет».{712}
22
Бригаду встречала толпа обывателей. Восхищаться было кем — внешне егеря были лучшими в русской армии, собравшейся в Крыму.
«Действительно, в строю было чем полюбоваться: егеря, подобранные «на чистоту», могли быть украшением гвардейских полков».{715}
Прибывшие войска постепенно включались в работу. Минский пехотный полк продолжал обеспечение охраны побережья. Кроме этого, минчанам пришлось выполнять совсем неожиданную задачу. Его задействовали в мероприятиях по дезинформированию неприятельских шпионов: «Для наблюдения за татарским населением и для убеждения его в многочисленности войск были составлены две подвижные колонны, каждая из двух рот Минского пехотного полка, которые и посылались из Севастополя на военную прогулку. Одна колонна шла по южному берегу и обратно через горную часть Крыма, а другая навстречу первой, через горную часть и обратно южным берегом».{716}
57-й Донской казачий полк пришел под Евпаторию к 1 июня 1854 г. Князь Меншиков расположил его двумя линиями кордонов: на север до Перекопа и на юг до Севастополя для наблюдения за береговой линией.
В июне-июле Меншиков начинает торопить Петербург, прося ускорить переброску войск в Крым. 16-ю дивизию Меншиков получил после того, как отправил своего сына в главную квартиру Южной армии «для представления своей слабости» князю М.Д. Горчакову{717} Горчаков, в свою очередь, хлопотал об отправке в Крым дополнительных войск перед Николаем I. 1 (13) августа император самолично писал Меншикову:
«Вчера любезный Меншиков, прибывший курьер от князя Горчакова, между прочими донесениями, доставил известие, что около 30 000 англо-французов высажены v Кюстенджи, к которому от Варны сухим путем, береговой дорогой ожидались еще другие французские войска. Из сего, кажется, заключить можно, что 16-я дивизия должна поспеть вовремя и до решительного десанта в Крым. С приходом сей дивизии, думаю, что не только Севастополь нужно обеспечен от всякой попытки овладеть им с моря и с сухого пути, но и что пора будет возвратить генерала Хомутова с войсками собственно Черномории принадлежащими, т.е. линейными черноморскими батальонами, черноморскими казачьими батареями и с конно-батарейной Донской батареей, оставя покуда на Керченском полуострове бригаду 17-й дивизии с ее артиллерией и казачьим полком. Это тем желательнее, что весьма может быть, что союзники, известясь, что мы приняли сильные меры к укреплению Крыма, обратятся теперь к покушению на Новороссийск и Анапу…».{718}
Николай I считал, что отправка частей генерала Хомутова на Тамань не сильно ослабит крымскую группировку, вполне достаточную для обороны полуострова.
«…останется у тебя в Крыму вся 16-я дивизия — шестнадцать батальонов, а потом и все 16 батальонов 17-й дивизии, с их артиллерией, бригада 14-й дивизии с ее двумя батареями, резервная бригада 13-й дивизии, два резервных черноморских батальона, саперный и стрелковый — всего 52 батальона, 80 пеших орудий, 16 конных орудий и два казачьих полка …»,{719}
Выполняя предписание императора, князь Горчаков, который «…сочувствовал трудному положению князя Меншикова», начал принимать меры по скорейшей переброске в Крым назначенных для его обороны войск.
«Он
168
Хомутов Михаил Григорьевич (1795–1864 гг.) — генерал-адъютант, генерал от кавалерии. По окончании курса в Пажеском корпусе участвовал во всех главнейших сражениях 1812–1813 гг. и в турецкой кампании 1828–1829 гг. В 1839 г. назначен начальником штаба Войска Донского, а через 10 лет — наказным атаманом (первым из лиц не донского происхождения).
Параллельно Меншиков приступил к созданию отряда для противодействия неприятелю в случае высадки в западном Крыму. В его состав включалась 2-я бригада 17-й пехотной дивизии, ожидаемая со дня на день. Для производства инженерных работ к весне подходил к Крыму 6-й саперный батальон.{722}
Место для расположения частей назначалось в районе Бельбека севернее Севастополя. Симферополь оставался связующей точкой. Все дороги в Крыму проходили через него, хотя качество многих оставляло желать лучшего. Пролегая в своем большинстве по глинистому грунту, они были хороши летом, в другое время года делаясь почти непроходимыми.{723} Удачно расположенный на пути, соединяющем все географические точки полуострова, город существенно облегчал при необходимости переброску войск. Чтобы войска могли в любое время последовательно перебрасываться или с запада на восток или с востока на запад, предполагалось для их переброски задействовать необходимое число подвод (для перевозки ранцев). 14 июля Меншиков просит об этом (для получения финансирования оплаты гужевого транспорта) Николая I и получает разрешение.
В июне русские расположились лагерем у Качи. Тарутинские и бородинские егеря стали первыми его постояльцами: «13 июня 1854 я выехал из города и расположился на северной стороне, где были 2-я бригада 17-й дивизии с 4-й и 5-й легкими батареями нашей артиллерийской бригады и батарея конной артиллерии 2-й бригады 6-й кавалерийской дивизии, которые стояли лагерем на реке Каче. Наш лагерь был приблизительно в двух верстах от деревни Учкуевки. Оттуда открывался вид на Черное море, и я имел удовольствие впервые принимать морские ванны. С высот выше деревни мы могли видеть неприятельские корабли, совершавшие разведку. Мы использовали время для того, чтобы обсудить достоинства, храбрость и былые деяния наших врагов».{724}
Вскоре к ним присоединились стрелки 6-го стрелкового батальона (командир батальона майор Аминов 2-й).
Командир Тарутинского егерского полка, генерал-майор Волков, как и его коллега командир волынцев, тоже не терял время даром. Но в отличие от полковника Хрущёва он не стал тратить его на изучение местности, а развернул активный бизнес на продовольствии, весьма преуспев в нем, приобретая за счет полковой казны продукты более дешевые, часто уже непригодные к пище. Солдаты терпели, но почти каждый день из-за плохого качества продуктов по нескольку человек жаловались на боли в желудке.{725}