Вторжение
Шрифт:
Еще Вовик сообщил нам, что скоро международный красный крест откроет пункты по раздаче гуманитарной помощи. Но просто так давать ее не станут. Для того, что бы получать ежедневные пайки, нужно будет зарегистрироваться с дальнейшей перспективой оформления в волонтеры или направления на общественно полезные работы.
Кучеряво.
В общем, не бросило нас в беде мировое сообщество. И о душе нашей подумали и о желудке и о безопасности. Чай не Гаитянские негры. Эуропейцы почти.
Правда, с безопасностью, как выяснилось потом, все о кей было только в центре. На окраины интернационально-антифашистские патрули не совались, и здесь началась настоящая вакханалия. Попрятавшаяся было гопота, с энтузиазмом начала выяснять, кто на районе главный и пытаться отжать от жизни все, что еще можно было отжать. Пальба за окном стояла почище, чем фейерверк на
Когда наступил час икс, мелкая гопота и мародеры-неудачники были аннулированы. Не все конечно и не сразу, но висельники на деревьях во дворах или, валяющиеся в глухих тупиках кучки тел с перехваченными пластиковыми наручниками руками, стали привычным атрибутом городского пейзажа. Случались и стычки между этими умниками. И тогда уже горожане не отделывались просто выбитыми стеклами. Горело много и хорошо. По некоторым улицам невозможно было просто пройти из-за обрушений.
Но самые-то умные проявили себя еще позже. Они не воевали за склады и автозаправки, не пытались подмять под себя тот или иной квартал. Они просто влились в силовые структуры вновь образованных муниципалитетов, возглавили которые те самые абреки со своей личной гвардией. Таким образом логично завершился процесс, начатый еще стариной Лужковым в далекие девяностые прошлого века. В этом городе Ахмед окончательно потеснил Ивана под чутким присмотром мирового сообщества.
Массовые казни понемногу сошли на нет. Выжившие обыватели рукоплескали установлению как нового мирового, так и местного локального порядка. Ничто больше не взрывалось, почти не стреляли. Патрули, наконец, стали уделять внимание и окраинам. Над всеми более-менее значимыми перекрестками зависли дирижабли с всевидящим оком камеры. Зарегистрированные москвичи действительно получили электронные продовольственные карточки вместе с возможностью принести пользу демократии на трудовом фронте. Правда для этого надо было доказать свою толерантность и не попасть в электронную базу отщепенцев и экстремистов. Базу эту завели во всех районных правозащитных организациях. А некоторые законопослушные граждане и вовсе получили шанс переселиться в центр города, в 'зеленую зону', куда даже теоретически не мог проникнуть не один террорист и русский фашист.
Но все это было потом, а сейчас мы сидели, пили чай и слушали Вовика и решали, как жить дальше. Сошлись на том, что приходить сюда, смысла больше нет, и теперь каждый сам будет искать способ заработать на хлеб насущный. На том и разошлись.
На улице меня догнал Вовик и без предисловий предложил сходить на Казанский вокзал, где один его знакомый обещал пристроить пару человек грузчиками. Сказать, что я был благодарен ему, значит ничего не сказать.
Что интересно, на пятачке, где наш будущий хозяин Вахид распределял работу, я увидел тех пацанов, что тусовались возле метро с пивком.
Вот так! Не хочешь работать на государство, служить в армии, открывать свое собственное дело, будешь работать на Вахида. Хотя я собственно тоже…
Тяжело все это. И морально и физически. Домой я приползал еле живой. Пару раз даже на вокзале ночевал. Сил добраться до хаты не было. Но долго карячиться на разгрузке мне не пришлось. Вахида через две недели кто-то завалил, и на станцию пришли какие-то угрюмые ребята со своей рабсилой.
С Вовиком я связь потерял и, пока Женька скучала дома, бегал по городу в поисках еды и работы. Признаюсь, мародерил немного. Не без этого.
Как-то зашел в одну не закрытую квартиру и в нос ударил сладковато-приторный запах разложения. Хозяев обнаружил на полу на кухне. Это были пожилые люди. За что их? Может надеялись золото или еще что найти. Хотя сейчас и за пару банок солений могли порешить.
Ни в этой, ни в дргих пустующих квартирах я ничего путного не нашел. А пустующих было много. И из нашего дома народ куда-то исчезал. Все меньше окон светилось по вечерам когда давали электричество.
Неожиданно для себя нашел разовую работу в госпитале имени Бурденко. Как-то шел мимо него и, задумавшись, едва не сбил курящего на улице врача. Разговорились. Оказывается, их тут держали как бы под домашним арестом, но регулярно платили в евро.
Ицхак Вендель откинулся на спинку кресла. Рядом безмятежно посапывал сынишка, далше возле иллюминатора листала очередной модный журнал жена.
Спокойная, невозмутимая, как всегда.
Ей-то что, а он вот не может просто так сидеть и пялиться в экран напротив. Не может.
Его вышвырнули. Как котенка, взяли за шкирку и вышвырнули. А ведь еще совсем недавно на приемах и саммитах улыбалась, хлопали по плечу, говорили, что другого такого эффективного антикризисного менеджера не найти. Вот и не стали искать. Причем, ведь что сделали сукины дети. Когда он заартачился, его же собственный спичрайтер подсунул распечатку завтрашних новостей:
1 мая 2024 года — РИА Новости. Власти США выражают глубокую скорбь в связи с кончиной видного российского политика и выдающегося общественного деятеля, четвертого президента Российской Федерации Игоря Веденеева, говорится в заявлении, опубликованном на официальном сайте Белого дома. Этот человек последовально и непреклонно придерживался принципов демократии…
Ну и далее в том же духе. Каково? Это даже не намек. Правда, президентов в России еще не убивали. Табу. У того или иного харизматического человечка из какого-нибудь клана случалось, отрывался тромб, как у 'семейника' Гайдара', или вот умирал опять же в сорок лет от сердечного приступа 'фарвестовец' Суриков (Мансур Натхоев). О последнем и знал-то мало кто, хотя влиятельный был товарищ. А вот президент…
Ицхак, конечно, отступил. В конце концов, ему пообещали кое что оставить на счетах, и виллу на Мысе доброй надежды, на берегу океана тоже не тронули. Он просто оказался умнее 'питерских'. Те на каком-то этапе почувствовали себя независимыми и от жадности и глупости своей принялись кусать руку, которая кормит. Естественно были приняты меры. Питерский клан легко и непринужденно задвинули 'регионалы', 'семья' в союзе с московским кланом и так называемым кавказским имаматом. У такого скопища пауков в банке естественно пройти мог только чисто технический кандидат. Им стал он — для близких Ицхак Вендель, а для остальных Игорь Веденеев. И пусть все вокруг считали его безобидным временщиком, он-то знал себе цену. Это вам не начало века, когда под патриотический угар прессы и телевидения можно было делать все, что угодно: гонять туда сюда перед камерами экспериментальные экземпляры танков и 'новейших' истребителей, бодро обещать восстановить разрушенные плотины, устраивать показательные порки нерадивым чиновникам и генералам, грозить практически несуществующей ядерной дубиной США. Сейчас патриотизм уже не в моде и слова 'перестройка', 'реформа' и 'модернизация' вызывают нервный тик у населения. Оно уже что-то начинает понимать. Табуреткиным министра обороны уже не назовут, а скорее табуреткой будут бить по ребрам за такие 'реформы'. Но Ицхак все же кое-что придумал.
А внутриполитические интриги? Разве легко балансировать на острие ножа, приводя к общему знаменателю интересы таких разных и ненавидящих друг друга кланов? Вендель — единственный, кто смог поладить с набирающим силу имаматом. Разве что Хлопонин до поры, до времени относительно успешно 'управлял' Северо-Кавказским федеральным округом, созданным как раз под будущий теневой имамат. Вообще интересный был человек, бывший Красноярский губернатор Хлопонин. Симпатичный. Из их круга. Сам еврей по матери, а значит и по Алохе, когда красноярский раввин Бергер публично вручил ему Тору, замялся и пообещал посетить синагогу. Как будто до этого в ней ни разу не бывал. Ну для тогдашнего времени это характерно. Они все еще были вынуждены многое скрывать. Например, празднование Хануки в Кремле завуалировали под вручение премии 'еврей года'. Ицхак тогда тоже там был. Он и представить не мог, что через восемь лет войдет в Кремль, как хозяин. Будь жива его мама Циля Вениаминовна, вот уж порадовалась бы за сына.