Вторжение
Шрифт:
Костик сначала хотел воспользоваться моментом и расспросить, что там сейчас в Москве, да как, но до общения с ним не снизошли, да и у самого Костика голова была забита тем, как отсюда сдрыснуть. В общем, когда он закончил возиться с ноутом и отправился обратно в свой сектор, Котика отловили вылезшие из своих палаток ингуши и определили его в группу крепких мужиков из вольнонаемных, что обычно выдвигались в поля часа через два после основной толпы. Там они обычно, еще повалявшись какое-то время на травке, загружали в старенький ЗИЛ и бортовой
Не успел Костик подумать, что действительность превосходит все самые смелые ожидания, и сейчас вот появилась отличная возможность не напрягаясь сделать отсюда ноги, как от кучки кавказцев-охранников отделился плотного телосложения ингуш и, почесывая левой рукой волосатую грудь, (все они разгуливали в спортивных штанах с лампасами и расстегнутых до пупка спортивных же куртках) положил правую на автомат, ствол которого качнулся в сторону сборщиков овощей.
Черт! Надо было наплевать на этих мужиков и бежать еще по дороге сюда, а теперь придется действовать по старому плану, и не факт, что выгорит.
Костик поплелся к опушке леса, сел на корточки и принялся выковыривать из земли чахлую морковку, поглядывая по сторонам. Где-то здесь рядом должен быть Мишка Гришин, только вряд ли он сможет чем-то помочь. Хорошо, если не стормозит и догадается рвануть за ним.
Один из бородачей, видно, совсем заскучал, присел на поваленное дерево, достал из кармана кулек с шаурмой и собрался перекусить.
Медлить было нельзя, и Костик поглубже засунул два пальца себе в рот.
Михаил Гришин
Костик появился на третий день. К тому времени я уже дожевал последний сухарь и пару раз отлучался в поисках воды. Мой приятель шел третьим с конца в колонне, состоящей из тридцати пяти изможденных, покрытых пылью невольников, которую вели семеро кавказцев с 'калашами' наперевес. Это было ни хорошо, ни плохо. За то время, что я лежал здесь, видел как тех, кто свободно входил и выходил с территории лагеря, так и тех, кого вывозили вперед ногами. Было и такое, что люди, которых завозили в ворота, в обратном направлении уже не появлялись.
Минуя то место, где мы расстались, мой приятель как бы споткнулся и выронил грязный тряпичный сверток. Повезло, ни один из охранников этого не заметил, и вот уже, дождавшись, когда процессия свернет на грунтовку, пересекающую заброшенное свекольное поле, я пробираюсь к своей добыче. Это завернутый в замусоленное вафельное полотенце клейкий серый комок геркулесовой каши с прилепившейся к нему цветастой упаковкой какой-то фигни из стандартного американского сухого пайка.
Бля, как я жрал эту кашу! Даже халявную черную икру на прошлогоднем корпоративе не поглощал с такой скоростью. Еле удержался, чтобы не съесть и хлебцы из упаковки. Их я оставил на утро, а утром Костик незаметно
На следующий день он не появился. Сколько я ни вглядывался сквозь листву в каждого из рабов, в нестройно бредущей колонне, долговязую фигуру моего приятеля там мне обнаружить не удалось. Во второй партии его тоже не было, и только среди смуглых курчавых брюнетов из солнечной Молдавии, что раньше клали плитку в московских квартирах, а нынче подрядились вкалывать грузчиками в этом трудовом лагере, я обнаружил своего приятеля.
Костик вел себя как-то необычно, постоянно оглядывался и заметно нервничал. На этот раз пожрать мне он не ничего не сбросил, а вместо этого то и дело отрывал шматки от растущих на обочине высоких лопухов и незаметно засовывал эту гадость себе в рот.
Совсем ебанулся что ли?
Я, понадеявшись все же, что Костик перестанет дурить и выждав удобного момента поделится со мной хавкой, не упуская его из виду, осторожно крался за это компанией. И вот они не спеша дочапали до опушки ближайшего леса, от которой начинались длинные капустные грядки с редкими созревшими кочанами, которые еще надо было отыскать промеж разросшихся сорняков. Сразу за этими зарослями начинались более мелкие грядки, с торчащей из них морковной ботвой. Туда и поплелся Костик, сопровождаемый ухмыляющимся чуркой с автоматом.
Какое-то время ничего не происходило. Ингушские "мастера спорта" по стрельбе по всему живому лениво расхаживали в своих китайских костюмах "абибас" промеж еле переставляющих ноги пленников, то и дело покрикивая на них, молдаване прохлаждались в теньке, ожидая когда наберет с десяток-другой мешков с морковкой, Костик тоже собирал этот силос не первой свежести.
Вот один из охранников решил позавтракать, присел на сучковатое полено и достал видать вчерашнюю шаурму и бутылку с минералкой.
Я сглотнул слюну и только собрался отвернуться, чтобы не захлебнуться ей совсем, когда Костик вдруг вскочил, блеванул какой-то зеленой херней прямо под ноги этому чурке и принялся спускать штаны.
Джигита как ветром сдуло со своего места. Он что-то прокаркал по-своему, показал в сторону кустов и отвесил засранцу пинка, придавая тому нужное направление. Костик немедля скрылся в зарослях. Я же решил воспользоваться возможностью перетереть с моим приятелем, и, пропахав на пузе по капустной меже, тоже нырнул в лес.
Однако приятеля своего нигде не обнаружил, только треск веток выдавал направление, в котором он двигался.
Бегом за ним!
Я старался как мог, и минут через десять впереди замаячила светлая Костикова макушка. Мы пробежали километр или около того, когда он начал выдыхаться. Да и я был на пределе.
Еще бы не жрать как следует столько дней!
Ты чего… у-ф-ф… драпанул, будто тебе пистон в жопу вставили… Уф-ф…
— Посмотрел бы я на тебя, ага…. Фу-у… После суток в этом концлагере.