Вторжение
Шрифт:
Честно говоря, Олесь и сам не раз ловил себя на подобной мысли.
Грохнул залп. Почему-то заиграл гимн США, хотя до грин-карты каждому из погибших было ой как далеко.
Все это Штепа наблюдал как бы со стороны. Вот цепочка солдат потянулась мимо покрытых американскими же флагами гробов. Снимают кепки, кто-то крестится. Крайний гроб уже совсем близко. Крышка отчего-то сдвигается, и Олесь видит белое восковое ухо и родинку под левым глазом. Его родинка…
Сейчас у них с Салифу выдалась пара свободных часов, и переводчик с дознавателем решили посидеть за чашечкой турецкого кофе в маленьком уютном кафе, что держал их знакомый азербайджанец, по совместительству работающий осведомителем полиции ООН. Сначала бельгиец предложил по пиву. Штепа был не против. Расслабится и снять напряжение последних дней, не помешало бы, и после вчерашнего голова гудит, но хозяин кафе посоветовал
Штепа сидел, потягивал кофе и думал о том, что это ему нужно разрядить рожок в спину Вацюре.
Да! Именно! Он должен его убить! Иначе эта сволочь, рано или поздно, прикончит его самого. Но как это сделать? Что бы провернуть такое дело нужно оказаться вместе с Гнатом в какой-нибудь глубокой заднице. Например, попасть в засаду или поучаствовать в зачистке при серьезном сопротивлении аборигенов.
Да уж. Это как раз то, чего Штепе ну ни как не хотелось. Не зря же он подался в переводчики, что бы иметь как можно меньше шансов оказаться в таком вот дерьме.
Надо думать.
Олесь обхватил голову руками и уставился на все еще дымящуюся кофейную гущу. Салифу продолжал мурлыкать на смеси английского и индонезийского, но Штепа не слушал его. К тому же обстановка в кафе резко изменилась. Заметив это, замолчал и бельгиец.
Войдя сюда, миротворцы заняли столик в центре под навесом, заказали пончики, кофе и закурили по ароматной голландской сигаре из личных запасов дознавателя.
Хозяин кафе попытался устроить в своем заведении все так, чтобы здесь было приятно отдыхать и его соплеменникам и европейцам. Поочередно с классической звучала тихая восточная музыка. Аналогично и кухня сочетала в себе как стопроцентно восточные блюда, так и то, к чему привыкли у себя, например, те же американцы.
И вот уют и покой 'Гизингюль' внезапно был нарушен громким неприятным гортанным говором ввалившейся сюда компании. Первым шел крупный с солидным животом и непропорционально короткими ногами мужик. Сопровождало его пятеро таких же колченогих, но более молодых. На волосатой груди предводителя стаи красовалась толстенная цепь, на которой болтался огромный, едва ли не с ладонь, золотой медальон в виде полумесяца. Мужик обвел взглядом кафе и, убедившись, что никто из редких в это время посетителей не представляет лично ему угрозы, не торопясь прошествовал к столику в дальнем углу заведения. Вся шобла, роняя стулья и толкая сидящих за столиками людей, проследовала за ним. Олесь заметил, что расположилась компания так, что за их спинами была только стена. О том, что вооружена эта братия была от кончиков ботинок и до зубов, можно не упоминать. Тихая приятная музыка тут же сменилась воплями и завываниями на каком-то из кавказских языков. Из-за этого разговаривать прекратили и остальные, потому что услышать собеседника при таком шуме просто невозможно — перекричать что-то орущих и жестикулирующих кавказцев не смог бы никто. Да и было видно, что публика явно побаивается вошедших.
Хозяин и его помощники забегали втрое быстрее прежнего, а в зале начался исход посетителей. Назвать бегством это все же было нельзя, народ расплачивался, вставал и нарочито медленно направлялся к выходу, делая вид, что ничего особенного не происходит. Только на их лицах читался неподдельный животный страх, который не могли скрыть ни натужные улыбки, ни показная бравада. Минут через пятнадцать Штепа и Салифу остались один на один с шумной кампанией развязных кавказцев.
Олесь подозвал хозяина. Тот держался молодцом, но капельки пота, на лбу выдавали его с головой. Он схватил амеро, как показалось Штепе, вздохнул с облегчением, и тут же нырнул в маленькую дверь за стойкой. Понятно, проблемы старому азербайджанцу совсем не нужны. А убийство двух миротворцев на территории кафе — это даже не проблемы, это приговор.
Стараясь не показывать, как они напуганы, миротворцы встали и пошли к выходу.
Завязался настоящий войсковой бой. Поскольку мало кто из бойцов с обеих сторон имел опыт ведения боевых действий в городе, и вообще хотя бы сносно умел стрел обращаться со всем этим оружием, пули калибра 14,5 миллиметров насквозь пробивали стены соседних домов, снаряды взрывались прямо в их квартирах, а мины курочили их крыши.
В результате дотла сожжен был не только ресторан, но и половина прилегающей к нему улицы. К тому же сразу после того, как загорелся сам предмет разборок, обороняющиеся попрыгали из его окон и стали отступать к реке. Французскую пушку они к тому времени уже потеряли, БТР был подбит двумя часами позже, но и нападавшие лишились своего броневика и одного миномета. Разборка переместилась в конец улицы, где уцелевший миномет методично забрасывал минами противника, укрывшегося во дворах.
Бой продолжался до полуночи и охватил уже весь прилегающий к ресторану квартал. Небо расчерчивали трассеры, темноту время от времени озаряли яркие вспышки взрывов, а по улицам носились лекговушки и даже грузовики, подвозившие и тем и другим боеприпасы и подмогу. Еще немного и весь город оказался бы ареной сражений. В одном из отдаленных районов, где располагался клан нападавших, обороняющиеся совершили дерзкую вылазку и устроили засаду на 'Урал' с пополнением противника.
Ближе к утру к 'ресторанному клану' на помощь подошла колонна их родственников из области. Им таки удалось вытеснить из своего района противников. Те отходили сначала неохотно, а потом чесанули во весь опор. Подтянувшиеся миротворцы с опаской заняли разгромленные улицы и начали подбирать раненых и убитых с обеих сторон. Штепа слышал, что потом кто-то из командования венгерского батальона сделал неплохой бизнес на выдаче тел родственникам воевавших кланов.
Сам Штепа этих беспорядков не застал, слава Богу, был в тот день на выезде. Когда он робко поинтересовался у комиссара ООНовской полиции Класа Иоргенсена почему в эту разборку не вмешались ни они, ни части ЕУФОР, или хотя бы почему не оцепили район силами территориальной полиции, тот, выдержав паузу, философски изрек:
— Это их дела, сынок. Нам главное не оказаться между ними, потому что ваша задача в этой стране — охранять коммуникации и другие стратегические объекты, а наша — обеспечить демократические свободы и права граждан. — Потом, немного помолчав и оглянувшись, будто боясь, что его услышат, комиссар добавил. — Не забивай себе голову пустяками, сынок. Как там у русских говорят, меньше задаешь вопросов — твой сон лучше.
В машине, припаркованной недалеко от кафе, пахло дешевым кофе и гамбургерами. Здесь их терпеливо ждали два русских полицейских. Сейчас Салифу и Штепе предстояло ехать на встречу с весьма влиятельными людьми из дагестанской диаспоры, чтобы договориться об открытии ООНовского лагеря для беженцев. Такие дела были невозможны без дорогостоящих согласований с авторитетами из местных. Лагерь предполагалось устроить недалеко от территории, которую контролировали дагестанцы, и вот теперь миротворцы ехали на переговоры и везли с собой увесистую сумку с тремястами тысячами евро. Русских взяли с собой именно потому, что бойцы территориальной полиции других национальностей запросто могли оказаться из какого-нибудь враждующего с дагестанцами клана. А это просто сорвало бы сделку.